Дьявол Фэй-Линя

— Почему ты так считаешь? Люди часто угощают полицию дикими россказнями, чтобы скрыть свои преступления.

— Прежде всего, — сказал Конрой, — у него нет мотива, а в такого рода убийствах всегда присутствует мотив. Это никак не убийство, совершенное случайно или в порыве ярости. Убийство это — предумышленное. У дворецкого не было причин убивать судью Маллинса. Он прослужил у судьи более десяти лет, и его преданность хозяину стала притчей во языцех среди прочих слуг и друзей судьи. У меня нет абсолютно никаких оснований подозревать его в убийстве.

— И ты веришь его рассказу?

— Каждому слову. И ты бы поверил, если бы побывал там со мной и увидел выражение полного ужаса в глазах дворецкого, когда я велел ему войти в комнату. Он ничем не напоминал убийцу, ужаснувшегося содеянному. Нет, в его взгляде читался ужас человека, увидевшего нечто кошмарное и недоступное его пониманию, нечто… сверхъестественное.

— Если дворецкий не обманывает, он и впрямь столкнулся со сверхъестественным. А жаба — он сказал что-нибудь еще о жабе?

— Возвращался к ней снова и снова, — сказал Конрой. — По его словам, отвратнейшее создание — зеленое и все покрытое грязными желтыми пятнами.

— Не исключено, что здесь что-то кроется.

— Что именно?

— Не знаю. Но у меня есть чувство, что жаба эта была важнее всего остального, за исключением, возможно, веревки.

— Ненавижу жаб, — заявил Конрой. — У меня от них мурашки бегут по коже.

— Твои предки их тоже ненавидели, — заметил я. — Жабы — уродливые рептилии, и в легендах демонологов они постоянно связываются с дьволопоклонством. Говорят, что на некоторых шабашах ведьм и колдунов средневековой Европы дьявол являлся в образе жабы, и участники шабаша поклонялись этому созданию.

— О Господи! — воскликнул инспектор. — Надеюсь, мне не придется сражаться с дьяволом!

Он помолчал, барабаня нервными и беспокойными пальцами по подлокотнику, и наконец сказал:

— Я знал, что будет совершено убийство, но не мог его предотвратить. Я не знал, кто именно будет убит.

— Как это понимать? — вскричал я.

— Незадолго до полуночи я работал у себя в кабинете, — начал инспектор. — Вдруг зазвонил телефон. Долгое время в трубке слышался один лишь низкий, свистящий звук — не привычный шум телефонной линии, а что-то совсем иное. Я никогда не слышал такого раньше. Могу сравнить этот шум только со звуком, который издает змея, когда скользит по опавшим листьям, хотя треска в нем было поменьше. После раздался голос. Жуткий, таинственный голос, звучащий где-то вдалеке. Я не разобрал, что он говорит, и решил, что дело в плохой связи, но то же время меня охватило непонятное чувство: я был уверен, что что-то здесь не так.

Он замолчал, уйдя в свои мысли. Я потерял терпение.

— Проснись, Томми! — воскликнул я. — Что было дальше? Продолжай!

— Никогда ничего подобного не испытывал, — сказал Конрой. — Я словно вступил в контакт с существом из иного мира, с чем-то отвратительным и злобным. Кровь буквально застыла у меня в жилах; я до смерти испугался. Видишь ли, Джерри, когда я поднес к уху трубку, мне почудился запах.

— Запах чего?

— Не знаю. Но рассказ дворецкого о запахе в комнате, где был убит судья Маллинс, напомнил мне этот запах. Я словно очутился в древнем склепе и беседовал с демоном ада!

— И все же ты что-то расслышал?

— Да. Голос как будто приблизился, и слова зазвучали яснее. И наконец я смог их разобрать. Голос произносил их медленно, по одному. Я услышал:

«Я — убивать — эта — ночь — кровь».

Затем молчание. Только эти слова. И после снова:

«Я убивать эта ночь кровь.» После этого — одно хриплое бормотание и гудок прерванной связи.

— Что это был за голос?

— Трудно описать, — ответил Конрой. — Одно слово звучало ясно и мелодично, как если бы говорила женщина, а другое, вслед за ним, произносилось низким, хриплым, грубым голосом. Мне показалось, что у телефона находились два человека, утонченная женщина и с нею мужчина из числа отбросов общества, и что они по очереди произносили в трубку слова.

— Поразительно! — воскликнул я. — Что же ты предпринял?

— Предпринимать мне было нечего, даже если бы я и был расположен воспринять послание всерьез. Ты же знаешь, что мы, как правило, не придаем особого значения таким путаным и туманным угрозам. Да и что я мог поделать, не зная, когда и где произойдет преступление, не имея никаких сведений о предполагаемой жертве?

— Ты выяснил, откуда звонили?

— Конечно, и не откладывая, — сказал Конрой. — Это было не так уж и сложно. Звонили из квартиры молодой женщины по имени Дороти Кроуфорд; она живет на Восьмой улице. Я сразу же отправил туда детектива, но дома никого не оказалось. Она вернулась в квартиру около двух часов ночи и с тех пор ее не покидала. За домом следят два детектива.

— Ты ее не арестовал?