Дьявол и Дэниэл Уэбстер

Временами у него мелькала мысль, что надо бы сесть в Лиззи и съездить обратно, повидаться с родней. Но это было все равно что на земле думать о поездке в Восточный колледж: когда ему уже казалось, что в делах образовался просвет, начинался новый наплыв пациентов. Не то чтобы он не скучал по жене, детям и внукам, – скучал, конечно. Но вернуться к ним не было никакой возможности, и он это понимал. А его ждала работа, в приемной каждый день набиралась целая толпа. И он просто продолжал работать, почти не следя за временем.

Разумеется, порой у него возникало подозрение, что у здешних властей он не пользуется особой популярностью. Но непопулярность у властей была ему не в новинку, и он не уделял этому обстоятельству особого внимания. Однако в конце концов к нему прислали инспектора. Едва док Меллхорн увидел его, он понял, что неприятностей не избежать.

Не то чтобы инспектор держался неучтиво. Вообще-то он оказался весьма высокопоставленной особой, что сразу было видно по его развесистым рогам. И док Меллхорн тоже вел себя вежливо, показывая ему свои владения. Он продемонстрировал пункт бесплатной выдачи лекарств, клинику, медсестру – шотландку по фамилии Смит – и зубоврачебное кресло, которое смастерил с помощью малого по фамилии Фергюсон, который был инженером, пока ему не вынесли приговор. Инспектор все осмотрел и вернулся вместе с доком Меллхорном в кабинет. Медсестра Смит повесила в кабинете занавески, и они в сочетании с неопалимой купиной в горшке придали ему более уютный вид. Инспектор огляделся и вздохнул.

– Сожалею, доктор Меллхорн, – наконец сказал он, – но, как вы сами понимаете, так не пойдет.

– Что именно не пойдет? – отважно уточнил док Меллхорн. Но ему все-таки было страшно.

– Все это, – ответил инспектор. – Мы могли бы закрыть глаза на облегчение незначительных страданий, я сам порой склонен к подобному, хотя эти люди затем и находятся здесь, чтобы страдать, и тут уж ничего не поделаешь. Но вы оказываете адски дурное влияние на систему в целом.

– Я практикующий врач, – сказал док Меллхорн.

– Да, – кивнул инспектор. – В том-то и беда. Взять хоть, к примеру, отчеты, которые вы присылаете. – Он вынул пачку бумаг. – Что вы скажете по этому поводу?

– Ну поскольку я обнаружил, что окружной уполномоченный по здравоохранению здесь отсутствует, или по крайней мере я такового не нашел… – начал док Меллхорн.

– Вот именно, – перебил инспектор. – И что же вы сделали? Вы обвинили четырнадцать ярусов этой ямы в нарушении норм санитарии и гигиены. Грешникам в количестве двух тысяч ста тридцати шести пропащих душ вы порекомендовали особую диету, лечебные упражнения, госпитализацию… ну весь список я оглашать не стану.

– Я намерен отстаивать каждую из этих рекомендаций, – заявил док Меллхорн. – А теперь, когда у нас есть исправное кресло, мы можем здесь же проводить большинство процедур стоматологического лечения. Только Фергюсону нужно больше амальгамы.

– Понимаю, – терпеливо произнес инспектор, – но деньгам надо откуда-то появиться, и вы должны это понимать. Что бы там ни думали люди, мы небогатое сообщество. И эти неправомочные требования… о, мы их выполняем, разумеется, но…

– Фергюсону надо больше амальгамы, – прервал док Меллхорн. – А последняя партия не соответствует стандартам. Я бы даже для собаки ее не оставил.

– Вечно ему нужно больше амальгамы! – желчно процедил инспектор, делая записи. – Он что, намерен запломбировать каждый зуб, какой найдется в Аиде? Кстати, жена говорит, что и мне не мешало бы заняться ими… но обойдемся без подробностей. Обратимся лишь к одному моменту – вашему совершенно самовольному найму мисс Смит. Мисс Смит абсолютно не вправе работать на вас. Ее должен точить бессмертный червь по понедельникам, средам и пятницам.

– По-моему, звучит глупо, – оценил док Меллхорн.

– Мне все равно, насколько глупо это звучит, – сказал инспектор. – Таково предписание. И потом, у нее нет даже сестринского диплома.

– У нее есть практическая сметка, – возразил док Меллхорн. – Разумеется, на земле немало ее пациентов умерло. Но это потому, что она, невзлюбив пациента, старалась его отравить. Ну а здесь она отравить никого не может, и я все равно вроде как отучил ее от этой склонности. У меня она выполняет первоклассную работу, и я хотел бы порекомендовать ее в…

– Умоляю! – перебил инспектор. – Умоляю! Будто вам всего перечисленного мало, вы еще связываетесь с персоналом. У меня здесь запись насчет юного Асмодея… Асмодея XIV…

– А, вы про Микки! – хохотнул док Меллхорн. – Это сокращение от Микки Мауса. Так мы прозвали его здесь, в клинике. Такого бесенка я еще не видывал.

– Первый Асмодей – один из самых выдающихся наших граждан, – строго заявил инспектор. – Как думаете, каково ему пришлось, когда мы получили от вас отчет о том, что у его правнука в четырнадцатом колене рахит?