Дьявол кроется в мелочах

Тома от единицы до ста пятидесяти представляли собой русскую классику. Это были собрания сочинений или отдельные издания. Еще пятьдесят книг составляли детскую библиотеку приключений. Книги с двухсотого номера по двести пятидесятый представляли литературоведческие издания, те, которые Борис Галактионов в свое время использовал для работы. Далее шла английская классика на русском языке, следом она же, но на языке оригинала.

Почти двести номеров отводилось на классические детективы. Кристи, Чейз, Стаут, Честертон, Сименон, По, Конан-Дойл, Гарднер сменялись более современными Ларссоном, Брауном и Гилбрэйтом. Несмотря на крайнюю ограниченность в деньгах, за литературными новинками Галактионов-старший следил. В какой-то момент Соня даже невольно позавидовала его великолепной коллекции.

Впрочем, ее мысли все больше и больше занимало другое. Книги Уильяма Блейка на фотографиях, сделанных Настей, не было. Более того, именно в разделе, относящемся к английской классической поэзии, где стояли томики Байрона, Шекспира, Блейка и Китса, причем именно на английском языке, не хватало одной книги, поскольку за номером 723 следовал сразу номер 725. Эту неправильность Соня заметила еще тогда, в квартире, но не придала ей особого внимания.

— А Блейк-то тю-тю, — заметила Настя. — Вот только понять бы, что это означает. Было там все-таки преступление или не было.

— Мы узнали о книге как о причине ссоры между Галактионовым и Ровенским. И она же могла быть поводом для убийства, вольно или невольно совершенного Николаем Модестовичем. Однако теперь мы знаем, что никакого убийства не было, а значит, книга вообще тут совершенно ни при чем. Галактионов мог ее продать, подарить, кому-то передать на хранение. В конце концов, мы знаем, что человеком он был немолодым и не очень здоровым, поэтому, опасаясь за судьбу своей реликвии, вполне мог принять решение по ней заранее. Думаю, что мы этого никогда не узнаем, — сказала Соня. — Нет, я начинаю волноваться, где Феодосий. Он еще час назад сказал, что выезжает.

К счастью, именно в этот момент позвонил Лаврецкий.

Увидев его номер на телефоне, Соня невольно выдохнула, вдруг осознав, что тревожилась гораздо сильнее, чем это осознавала.

— Сонечка, — голос его звучал негромко и почему-то устало, — я вынужден извиниться. У меня изменились обстоятельства, и я сегодня не смогу к тебе приехать.

— Что-то случилось? — Она снова испугалась, и испуг так явственно отразился в ее голосе, что Денис подошел и крепко взял ее за плечо.

— Нет, конечно. Что могло случиться, — он засмеялся, но явно через силу, натужно, — обычные бизнес-процессы, которые иногда требуют полного пересмотра планов. За сегодняшние планы мне особенно обидно, но что ж поделать. Ты проведи вечер в компании своего брата и его девушки, а завтра я тебе обязательно позвоню. Договорились?

— Да, конечно. Занимайся своими делами, — торопливо сказала Соня, чтобы он не подумал, что она может оказаться вздорной капризной барышней, требующей к себе повышенного внимания вопреки интересам дела. — До завтра. Позвони, когда сможешь. И, пожалуйста, береги себя.

— Я стараюсь, — снова скрипуче засмеялся он и отключился до того, как Соня успела уточнить, что означает этот его скрипучий смех.

Она съела приготовленную братом еду, очень вкусную, умиленно разглядывая, как Настя с аппетитом поедает его салат, уже успев немного проголодаться. Потом Денис заварил для себя и Насти чай и сварил Соне кофе, и они смаковали лавандовый рулет, оказавшийся таким вкусным, что обе дамы аж похрюкивали от удовольствия, а шеф-повар только посмеивался, глядя на них снисходительно. Затем все вместе посмотрели кино, взявшую «Оскара» «Фаворитку», которую Соня сочла отвратительной.

После Денис уехал в ресторан, где у него сегодня была ночная смена, и Соня невольно отметила, что Настя заметно огорчилась этому обстоятельству. Ее свидание сегодня оказалось таким же неудачным, как и Сонино.

Оставшись одна, Соня перемыла посуду, улеглась в кровать и с удовольствием пересмотрела старый, еще советский двухсерийный фильм «Стакан воды».

Речь в нем шла о тех же событиях, что и в «Фаворитке», вот только и костюмы, и сценарий, и игра актеров — любимых Сониных Кирилла Лаврова и Аллы Демидовой — нравились ей гораздо больше.

Перед сном она еще повалялась в ванне с душистой пеной, послушала любимую музыку и улеглась спать, когда на часах не было еще и десяти. Впрочем, неудивительно, прошлой ночью ей удалось поспать совсем мало. Ей снилось что-то хорошее.

Проснувшись от непонятного звука, Соня попыталась вспомнить, что именно ей снилось, но не могла. Кажется, во сне была мама и еще Феодосий Лаврецкий, про которого мама сказала, что «теперь она спокойна».

Непонятный звук повторился.

Соня прислушалась.

Да, это мягко, чтобы не потревожить покой спящих соседей, стукнула металлическая дверь, та самая, что вела в квартиру Галактионовых. У соседа Владимира Петровича дверь была деревянная, а у Сониной двери точно было тихо.