Дьявол не любит ждать

Увидев над собой громаду гребного колеса, Горнер словно впал в оцепенение: он почти перестал двигаться и вот-вот пошел бы ко дну, если бы его не подхватила одна из огромных лопастей. Его подняло в воздух, прокрутило, а затем с размаху швырнуло об воду. Но этим дело не ограничилось. Бонд будто зачарованный смотрел, как Горнер снова взмыл в воздух и еще раз описал круг, оставив расплывающееся по речной воде ярко-красное — цвета столь любимого им мака — кровавое пятно. Капитан парохода тем временем включил ход вперед, чтобы пристать к набережной у самого моста. То, что было поднято из воды на этот раз, уже мало чем напоминало человеческое тело. Окровавленный ком перемолотых костей и рваного мяса в последний раз оросил лопасти пароходного колеса потоком алой воды и больше на поверхности уже не появился. «Гекльберри Финн» благополучно пришвартовался у набережной, а чуть ниже по течению всплыла, будто цветущая водяная лилия, одинокая белая перчатка. Она покрутилась несколько секунд в волнах, поднятых корпусом парохода и гребным колесом, а затем тихо пошла ко дну.

Бонд едва успел позвонить в офис Скарлетт и оставить ей короткое сообщение, в котором говорилось: «Вестибюль гостиницы „Карильон“, завтра в половине седьмого». После этого на место происшествия прибыла полиция. Несколько часов Бонд провел в участке, пытаясь объяснить блюстителям порядка, что же произошло на мосту. Ну да, скорее всего самоубийство, а может быть, и несчастный случай… Около пяти вечера он наконец сумел убедить полицейских позвонить месье Рене Матису из Второго управления, который с большим удовольствием сам приехал в участок, чтобы лично поручиться за мистера Бонда.

Лишь в половине седьмого вся бумажная волокита закончилась, и Бонд с Матисом вышли на набережную Орфевр.

— Знаешь, я бы с удовольствием… Но, понимаешь… — промямлил Матис, выразительно поглядывая на часы.

— Представляешь, я тоже занят, — обрадовал его Бонд. — Дела.

— Как насчет ленча в понедельник? — спросил Матис. — Там же, где в прошлый раз, на улице Шерш-Миди?

— Договорились. Увидимся в час.

Они пожали друг другу руки и разошлись в разные стороны.

Бонд поймал такси — черный «Ситроен DS», который неспешно повез его по запруженным машинами Елисейским Полям и дальше — к отелю имени короля Георга V. Без пяти семь Бонд вошел в выложенный мраморными плитами вестибюль, где шикарные резные столы просто ломились под тяжестью огромных ваз с букетами роскошных лилий.

— Номер пятьсот восемьдесят шесть, — сказал Бонд дежурному администратору. — Сообщите, пожалуйста, о моем визите.

Администратор набрал номер телефона и, обменявшись парой фраз с абонентом, проговорил:

— Да, месье, вас ждут. Лифт в конце вестибюля налево.

Бонд зашел в кабину лифта и ткнул пальцем в кнопку пятого этажа, размышляя о том, что выбор отеля, названного в честь Георга V, в качестве места встречи нельзя было не признать остроумным. Именно этот британский монарх был основателем англо-французского союза, названного впоследствии «Сердечным согласием». Интересно, насколько сердечной окажется встреча с новым коллегой? С большинством других агентов с двумя нулями в лицензии Бонд был знаком лично или по крайней мере знал их имена и мог опознать при встрече, потому что видел их лица на служебных фотографиях, однако контакты между агентами столь высокого класса сводились к минимуму по соображениям безопасности.

«Ну хорошо, — подумал он, шагая по устланному толстым мягким ковром коридору в направлении номера пятьсот восемьдесят шесть, — первые месяцы на службе — нелегкое испытание для любого, даже самого закаленного человека. Нужно будет постараться вести себя как можно более корректно и вежливо». Он постучал в дверь. Ответа не последовало.

Он нажал на ручку, и незапертая дверь беззвучно приоткрылась, словно приглашая его войти в почти не освещенную комнату. Все было именно так, как когда-то учили и самого Бонда. Единственный включенный в комнате источник света был направлен в глаза входящему, а остальная часть помещения оставалась в тени. Впрочем, закрывая за собой дверь, он уже точно знал, что увидит. Не поворачиваясь, он сказал:

— Привет, Скарлетт.

— Привет, Джеймс. Мы вроде бы договаривались встретиться завтра.

Она поднялась с кресла, стоящего в самом темном углу комнаты, и отвернула настольную лампу, светившую Бонду прямо в лицо. Потом она дотянулась до стенного выключателя, и комнату залил привычный, слегка приглушенный ровный свет.

На ней было черное платье без рукавов, черные чулки и скромное серебряное колье. Губы она подкрасила той самой красной помадой, которой пользовалась в образе миссис Ларисы Росси, когда Бонд впервые увидел ее в Риме. Ее блестящие темные волосы свободно спадали на обнаженные плечи.

И все же в ее облике было что-то новое, чего он еще ни разу не видел с тех пор, как они познакомились. Она выглядела испуганной.

— Мне так жаль, Джеймс. Я прошу прощения. — Она сделала нерешительный шаг в его сторону. — Я вовсе не собиралась влюбляться в тебя.

Бонд улыбнулся:

— Да я, в общем-то, ничего против не имею.

— Когда ты догадался?