Дьявол носит чёрный

– Знаешь что? Ты права. Так я и поступлю. Дай пять, Тимоти. – Я с улыбкой предложила малышу свою раскрытую ладонь. Он смотрел на меня пустым, неподвижным взглядом.

– Мама говорит не позволять незнакомцам прикасаться к себе. Меня могут похитить.

Нет, если похититель знает, на что способны твои легкие.

– Ну, тогда решено. Ты будешь веселиться и не станешь анализировать каждый момент, позволив себе окунуться в роскошь стада ненавистников, не привязываясь к ним.

– Эй! Ты сказала… – начал Тимоти.

– Стадо. Я сказала «стадо». Спасибо, что заглянула на мою лекцию. – Лайла захлопнула дверь у меня перед носом, прежде чем я успела по-настоящему поплакаться о предстоящих выходных.

Именно тогда я заметила ее слово дня.

День рождения: годовщина рождения человека, которая обычно воспринимается как повод для празднования и вручения подарков.

Чейз изменил мне в свой день рождения.

И тут мое настроение снова испортилось.

* * *

Чейз опоздал на пять минут. Намеренно, без сомнения. Пунктуальность всегда входила в список его сильных сторон. Но если бы выведение меня из себя стало олимпийским видом спорта, у него бы уже имелось множество золотых медалей, контракт на публикацию книги и скандал со стероидами.

Он припарковался во втором ряду перед моим домом, заблокировав движение с небрежностью психопата, которому на самом деле все равно, что о нем думают другие люди.

Затем вышел, обогнул машину и, не говоря ни слова, вырвал чемодан из моих рук и забросил его в багажник. Люди сигналили и трясли кулаками, высовывая головы из машин позади нас, выкрикивая свое мнение о хреновых навыках вождения Чейза и желая ему серьезных травм в различных творческих формах. Он скользнул обратно в машину и не торопясь пристегнулся. Я все еще была прикована к обжигающему бордюру, пытаясь смириться с идеей, что мне предстоит провести с ним выходные. Чейз опустил пассажирское окно, одарив меня той едва терпеливой улыбкой, прибереженной для сотрудников, которая заставляла вас чувствовать себя настолько глупо, что вам хотелось носить каску в помещении.

– Страх перед публикой, любимая? – он произнес слово «любимая» так, будто это ругательство.

Мне пришлось напомнить себе, что его психологические игры не имеют значения. Ронан Блэк имел значение. Сестра и мать Чейза имели значение. Их сердца. И моя совесть.

– Конечно, – с сарказмом выдавила я. – Не хотелось бы, чтобы родственники моего фиктивного жениха думали, будто их фальшивая будущая невестка не так очаровательна, как они считали изначально.

– Когда-нибудь слышала выражение «Притворяйся, пока не добьешься своего»?

– Уверена, женщинам в твоей жизни это знакомо, – язвительно заметила я.

Он криво усмехнулся.

– Может, наши отношения и были притворством, но оргазмы точно нет.

Машины позади него громко и без остановки сигналили. Звук начал эхом отдаваться в моей голове. Я хотела, чтобы Чейз знал – я не собираюсь становиться той, кто безропотно повинуется и удовлетворяет все его прихоти и идеи, даже если я согласилась помочь.

– Садись, Мэд. Если, конечно, не хочешь, чтобы я подрался с половиной улицы.

– Звучит заманчиво, – отрезала я. И это правда.

Он ухмыльнулся, совершенно не обращая внимания на хаос, кишащий позади него, поскольку все больше недовольных водителей начинали сигналить. Не в моем стиле заставлять людей ждать, но отстаивание своей точки зрения важнее вежливости. Чейз должен понимать, что я настроена серьезно.

– Если нервничаешь, просто представь, что все голые.

– Ладно, – сказала я, пока мой взгляд скользил ниже по его телу, насколько возможно под таким углом. – Вам не холодно, мистер Блэк?

Он рассмеялся, наслаждаясь нашим обменом колкостями.

– Не припоминаю, чтобы ты была такой дерзкой.

– А я не припоминаю, чтобы ты был таким невыносимым, – парировала я. И поняла, что сказала правду. Когда мы встречались, он казался куда более вежливым и сдержанным, а я… ну, меньше походила на себя настоящую.

Я забралась в его машину, решив смотреть в окно на протяжении всей поездки, наблюдая, как многоэтажки Манхэттена проскальзывают мимо, словно в замедленной съемке. Точно быстрое перелистывание страниц журнала, пейзажи часто менялись, поблескивая сквозь фильтр начищенных до скрипа окон. Вся истерия, которую мне каким-то образом удалось запихнуть под груды ежедневных дел и работы в течение недели, вскипела с новой силой, стоило нам только покинуть город. Как мне скрыть свое отвращение к этому человеку? Я не могла ни поцеловать его, ни взять за руку. Господи, я только что осознала, что нам придется делить комнату. Ни за что.