Дьявол носит чёрный

– Подумал, что ты все поймешь, разозлишься, а затем снова появишься в моей жизни, только теперь в качестве подружки по сексу.

– Ух ты. Для умника ты очень тупой. – Она вздохнула. В защиту Мэд скажу, что ее лицо выражало скорее благоговение, чем презрение.

– Согласна. – Женщина рядом с нами подняла руку. – Супертупой поступок.

– Спасибо за информацию. Мне не терпелось узнать, что думает о моем характере совершенно незнакомый человек. – Я вежливо улыбнулся ей, затем перевел взгляд на Мэдисон и взял ее ладони в свои. – Я не могу предложить тебе вечность, но готов пообещать текущий момент, а это больше, чем я когда-либо предлагал женщине.

– Что ж, я ценю твою извращенную, причудливую, логически отсталую правду, – сказала Мэдисон, вырвав свои руки из моих и разгладив платье на бедрах. – Но даже если ты мне не изменял, факт в том, что ты все равно причинил мне боль. Мой ответ – «нет».

– Знал, что ты так скажешь. Поэтому и пришел сюда, чтобы купить нам с Итаном цветы. – Я указал на горшки вокруг нас, будто она не знала, где мы находимся. Не самый лучший ход, но успех моего плана находился под угрозой. – Ты ведь знаешь свои цветы, верно? Я собираюсь купить одинаковые растения для Итана и для меня. То, которое труднее всего выращивать в помещении – на твой выбор. Если Итан действительно мистер Совершенство, а я такой мешок с дерьмом, то, разумеется, он сможет доказать свою преданность, сохранив цветок живым.

Она моргнула.

– Не улавливаю твоей логики.

– Жасмины. – Я изо всех сил старался не скалить зубы, как животное. – Ты сказала, что тебя волнует гибель цветов, верно? Если я правильно помню, произнесла целую чертову речь об этом. Ты одержима цветами и их выживанием. – Я вздохнул, понимая, что она ассоциирует цветы на своем столе со своей матерью, а ее мать мертва, и цветы действительно чертовски много для нее значили. – Ты помешана на этой теме.

– Ты правда пытаешься сделать какой-то грандиозный жест. – Мэдисон нахмурилась. – Но не мог бы ты приглушить в себе козла во время объяснений, чтобы я смогла видеть сквозь туман желания ударить тебя по лицу? Спасибо.

Я подавил улыбку. Настоящая Мэдди действительно намного лучше, чем та легкая, обезжиренная, безглютеновая версия, которая вошла в мою жизнь несколько месяцев назад. Да, она была благодетельной, но, как оказалось, вовсе не слабовольной.

– Ты сказала, что печешься о растениях. И то, как люди ухаживают за ними, свидетельствует об их характере. Что ж, я думаю, Итан об этом не заботится. Не достаточно. Не о тебе, по крайней мере. Не так сильно, как я.

Между нами повисла тишина. Когда я оторвал взгляд от ее лица, то заметил, что за нами наблюдает весь магазин, а не только та парочка тридцатилетних. У нас вышел очень громкий спор о моей прошлой (не такой уж) измене и заявлении о намерениях, а теперь люди знали, что в игре присутствует еще один мужчина. Я оказался на грани пластической операции и скандала с обнаженной натурой от того, чтобы стать гостем «Настоящих домохозяек из хрен пойми откуда».

– Азалии, – прошептала она, глубоко задумавшись. Ноги сами понесли ее в дальний конец магазина. Я последовал за Мэд, точно завороженный. Пара, выбирающая свадебные цветы, ринулась за мной. Но я повернулся, дабы остановить их, подняв руку.

– С вас хватит, мистер и миссис Подглядывательсон.

– Но я хочу знать, чем все закончится, – заныла женщина.

– Спойлер: я заполучу эту девушку. Пошевеливайтесь.

Я догнал Мэдисон, стоявшую возле кучи цветущих розовых, красных и фиолетовых азалий. Ее глаза сияли.

– Они любят прохладные, влажные места, и считается, что их практически невозможно заставить цвести. Помочь им выжить в Нью-Йорке в августе – настоящая головная боль. Задача почти невыполнимая. Только один из одиннадцати цветков азалии выживает. Помню, как мой отец ненавидел держать их в магазине. Он перечислял все причины, по которым его клиенты должны сделать другой выбор, когда мужчины хотели купить их своим женам. – Последовала пауза. – Но моя мама… – Мэдисон оборвала себя на полуслове. – Она их обожала. Поэтому каждую пятницу, несмотря ни на что, будь то дождливый или же солнечный день, папа приносил ей азалии.

– Я сохраню свои азалии в живых, – отрезал я.

Она оторвала взгляд от цветов и нахмурилась.

– Откуда мне знать, что ты не поручишь уход за ними своей домработнице? Или не наймешь садовника?

– Потому что я не аморальный ублюдок, – просто ответил я. Мэд бросила на меня недоверчивый взгляд. Полагаю, она права. – В этом вопросе я им не буду, – поправил я себя и позволил ей выбрать два растения по своему вкусу. Мы подошли к кассе. Мэд попросила маркер, велела мне отвернуться и пометила оба цветка так, чтобы она узнала их в случае, если я захочу найти замену. Я бы спросил ее, где же доверие, но, учитывая все, через что мы прошли вместе, я догадался, что ответ на этот вопрос – на дне гребаного мусорного бака. Между нами не осталось ни капли доверия.