Дьявол предпочитает Armani

— Беги, глупец, — прошептала Света, предчувствуя феноменальное веселье завтра вечером. — Тебе конец.

О луке и счастливых овцах

Полина названивала Светке, но она не отвечала на звонки, а потом отправила сообщение-шаблон с обещанием перезвонить, как освободится. Поля едва не заскрипела зубами от досады: почему сейчас, когда она так ей нужна?!

Девушка шла по улице, звонко чеканя каблучками по асфальту, чувствуя, как внутри снова и снова взрывается что-то, и никак не могла понять, в ярости она или на грани истерики. Она без конца вспоминала поцелуй, такой неожиданный и долгожданный, такой потрясающий и такой жестокий. На мгновение она забылась и поверила, что все это по-настоящему.

«Дура!»

Злость и обида выедали нутро, хотелось вернуться и надавать самодовольному заму пощечин, но вместо этого она только ускорила шаг, мечтая оказаться как можно дальше от гребанного офиса, от чертовых интриг и Данилки Присли, в которого так опрометчиво влюбилась.

— Да он просто моральный импотент! — она была так зла, что не сдержалась и выкрикнула это вслух.

Перехватив удивленный взгляд какой-то женщины, она стушевалась и поспешила скрыться с места преступления. Вечно она так. Как она вообще могла вообразить, что кто-то вроде зама захочет ее поцеловать? В каком бреду она допускала мысли о том, что может ему нравиться? Мало того, что она неловкая, бестолковая и бесполезная, так и он эгоист и козел, каких поискать. Она вообще серьезно начинала сомневаться в том, что он человек.

Точнее, она почти убедилась в том, что это не так. Он играл ее чувствами, играл ею, ловкий и расчетливый манипулятор, который читал ее как открытую книгу и пользовался без всякого зазрения совести. Она лезла из кожи вон, пытаясь ему угодить, а он только и знал, что бросать ей в лицо претензии и предъявлять какие-то требования.

Снова вспомнив о подставном поцелуе, от которого у нее дрожали ноги, Поля ощутила, как в глазах встают слезы.

«Хватит! Прекрати! У тебя глаза накрашены, успокойся, тряпка!» — приказывала она себе, сдерживаясь из последних сил.

Хотелось еще раз позвонить Свете, а лучше вломиться к ней в квартиру, но видеться с ее милым, но таким шумным семейством не было никакого желания. Вдруг, взгляд ее упал на вывеску небольшого кинотеатра, который располагался недалеко от ее дома. Подумав всего мгновение, она резко развернулась и пошла туда, решив, что лучше уж смотреть кино, чем рыдать дома. Она не будет плакать хотя бы для того, чтобы завтра, увольняясь, выглядеть сногсшибательно назло Даниилу Александровичу.

* * *

«Меня от вас тошнит!» — снова и снова по замкнутому кругу проносилось у Дана в голове, пока он шел домой, пока забирал в ресторане еду на вынос, пока принимал душ. Он стоял под обжигающе-ледяными струями, но не чувствовал холода, только смотрел как вода, кружась, убегает в слив, закручиваясь бесконечной спиралью, и такой же спиралью крутились последние Полинины слова.

«Вы знаете, что нравитесь мне», «вы мной пользуетесь», «я вам не нравлюсь» — ее слова жгли куда сильнее, чем холодные капли, что разбивались о его покрывшуюся мурашками кожу. Но хуже всего было то, что, разработав свой, как ему казалось, великолепный план, он не учел то, что созданный его руками служебный роман выставлял Полину в крайне нелицеприятном свете. И ему было ужасно стыдно за то, что он поставил ее в такую неловкую ситуацию, хотя в самом начале их авантюры клятвенно обещал ей взять всю ответственность на себя. Получается, он не только не сдержал своего слова, но еще и подставил ее.

— Придурок, — выдохнул он, нащупывая непослушными, замёрзшими пальцами выключатель.

Конечно, она на него разозлилась за такое. Да еще и на фоне стресса, который она испытала, оказавшись взаперти в кабинете у финдира. Ее желание уволиться вполне объяснимо.

Надевая пушистый синий халат, подаренный мамой на какой-то праздник, он размышлял о том, как ему теперь поступить. Исправить ситуацию он уже не мог, а извиняться не любил, да и не умел. Да и что толку с его извинений, если назад ничего не вернуть. Лучше всего было просто поговорить с Полиной, но что-то подсказывало, что сегодня этого делать точно не стоит. Лучше завтра, когда она немного отойдет.

За месяцы их общения он уже понял, что Полина — девушка эмоциональная, немного неуравновешенная и впечатлительная, но отходчивая. В конце концов, не станет же она увольняться из-за такой ерунды? Вспомнилось, как она оправдывалась за свои косяки и пьяные объяснения в баре — она очень дорожит работой в компании.

— Ладно, все будет нормально, — решил наконец мужчина, глядя на себя в зеркало. — Ничего ужасного не случилось, чтобы так возмущаться.

И хотя, он вроде как все для себя решил, отражение его смотрело недовольно и с осуждением. Сколько он не пытался откреститься от слов про «нравлюсь/не нравлюсь», они его тревожили, особенно на фоне того, что она поцеловала его совсем недавно. А вдруг, он ей действительно нравится? Не просто как человек, но как…