Дьявол просит правду

Я машинально плюхаюсь на подушку. На дастархане — изящнейшие расписные фарфоровые пиалы, видимо, ручной работы, миниатюрные золотые ложечки, ножички и трехзубые вилочки для фруктов. Позолоченные блюда доверху наполнены разной экзотической снедью: тут и крохотные арабские пирожные, украшенные орехами и ягодами, и диковинные фрукты, из которых «в лицо» я узнаю только фиги, финики, манго и ананасы. Кокосы и авокадо аккуратно разрезаны пополам и нафаршированы какой-то сладко пахнущей массой. Призвав на помощь все свои познания в арабской кухне, я решаю, что это шербет. Шербет — это что-то типа азиатского мороженого на фруктовой основе.

Я попала в сказку. Но что этой сказке от меня нужно?

— Простите, — обращаюсь я к дворецкому, нервно вгрызаясь в финик, — но я хотела бы взглянуть на шатры для празднования Нового года.

— Не волнуйтесь, мэм, — вежливо отвечает слуга своего господина, — мой хозяин сказал: как только освободится, он лично проводит вас к месту, где разбиты шатры. Это великолепные шатры, мэм!

Еще около получаса я провожу в обществе фигов и фиников. Жую и разглядываю экзотических птиц. Они на все лады щебечут в богатых золоченых клетках, развешенных под сводами потолка по всему периметру залы. Дворецкий появляется каждые десять минут, подливает мне в пиалу горячего чаю и повторяет как китайский болванчик:

— Очень скоро мэм поедет осматривать шатры.

В конце концов, арабское гостеприимство начинает меня раздражать. От сладостей у меня уже сводит язык, от щебетанья птиц звенит в ушах, запах роз начинает казаться удушливым — я хочу знать, зачем меня сюда привезли и держат? Спрашиваю об этом дворецкого. Уловив моем голосе недовольство, он с криками «Госпожа гостья желает знать…» стремительно улетучивается куда-то вглубь дворца.

А минут через пять на смену дворецкому является господин, чей вид достоин кисти всех величайших мусульманских живописцев, когда б Аллах дозволял им изображать не только орнаменты, но и человеческие лица. Ибо боюсь, что ни один не правоверный художник просто не в состоянии уловить и увековечить на холсте этот ускользающий хайямовский образ: узкое породистое лицо с идеальным овалом и точеными чертами, миндалевидные черные глаза, сросшиеся на переносице густые брови, бархатистая смуглость кожи. Лицо будто алебастровое: без единой неровности, без единого изъяна — мечта любой красавицы и ее косметолога! Слева, над верхней губой — игривая родинка, как у сказочной чаровницы. Это выхоленное лицо и казалось бы женским, если бы не короткая бородка, уложенная клинышком на арабский манер. Тонкие запястья и аристократически длинные холеные пальцы пианиста, унизанные перстнями с арабской вязью. Шелковая чалма черного цвета, расшитый золотом арабский халат и бархатные туфли с загнутыми носами на изящных, почти женских щиколотках. «Домашние тапочки» этого гражданина украшены натуральными изумрудами. Мне ли их не узнать: у меня есть изумрудный комплект, которым я очень горжусь. Но только у меня три камня на три ювелирных изделия, а у него — тридцать три камня на одну пару домашней обуви! Такое раньше я видела разве что в индийском кино! Ну, или в советском фильме-сказке про Али-Бабу и 40 разбойников!

А над этим сказочным явлением витает вполне реальный аромат мужского парфюма «Attitude» от Giorgio Armani. Его я тоже не могу не узнать: им пользуется мой муж Стас.

— Здрасте, — говорю я на всякий случай.

Господин складывает ладошки и кланяется:

— Салам алейкум! Кулю тамэм? («Все в порядке?» — арабск.).

— Ссах! — отвечаю я. Это арабское ОК, и на этом мои познания в этом языке исчерпываются.

— Приветствую тебя в моем доме, о женщина! Позволь мне представиться!

Ну, слава Аллаху, хоть по-английски говорит! Я благосклонно киваю: дескать, представляйтесь, не стесняйтесь…

— Шейх Мостафа-Махтум аль-Ибрагим-Джамаль-Ислам-Икрам-Хосроу-Хаджи бен Ляалеутддин.

Вот это имечко! Бен Ладен, короче.

— Я — наследный принц Саудии, — добавляет хозяин дома.

Saudi — так арабы называют Саудовскую Аравию.

Принц, значит? Теперь уж точно попахивает 1000 и 1 ночью!

— Я — солнце Аравии! — уточняет принц. — Я — оазис во чреве пустыни, я родник в сердце песков, я алмаз в оправе гор и жемчужина всех морей благословенной Саудии!

Понятно, он еще и сумасшедший.

Чокнутый саудовский принц — так повезти могло только мне, Манане Лядски!

— Можешь называть меня просто «Ваше высочество», — снисходительно позволяет мне Солнце Аравии.

С этими словами, видимо, сочтя, что мы уже достаточно близко познакомились, аравийское высочество бесцеремонно усаживается рядом со мной на подушку, придвигается вплотную и довольно нагло обнимает меня за талию.

— Покорнейше благодарю вас, Ваше высочество, — я тоже складываю ладошки лодочкой и покорно склоняю голову, но при этом слегка отодвигаюсь.

Напряженно соображаю, как вести себя дальше. «Пассажир»-то мне попался явно неадекватный!