Дьявол просит правду

Мне вспоминается сказка про старика Хоттабыча, я очень любила ее в детстве. По книжке, у достойнейшего джинна Гасана-Абдурахмана ибн Хоттаба тоже имелся больной на всю голову братец Омар. И с ним надо было разговаривать с большой осторожностью и очень ласково, дабы солнце Омарчик, упаси Аллах, не разнервничался и не наделал бед. И к чести храброго советского школьника Вольки ибн Алеши, только ему одному, благодаря его пионерской выдержке и вежливости, удавалось держать в узде злобного и неуравновешенного джинна Омара. Беру славный пионерский опыт на вооружение — и становлюсь с Его высочеством ласкова и трепетна, как сказочная пери.

— Не обнимайте меня, пожалуйста, так сразу, мой господин, — умоляю я голоском, сладким как его финики, и гляжу ему в глаза печально, как подстреленная газель.

А что делать? Вокруг-то никого, кто может мне помочь, а у него в глазах — сумасшедший блеск!

— Почему это не обнимать? — подозрительно осведомляется Солнце Аравии. — Тебя для этого мне и привезли. Я за все заплатил. Полную цену дал, как за любую белую женщину.

Ах, вот оно что! Видимо, нечистый на руку продавец туров из гостиницы «Сафир» облапошил бедного саудовского наследника, подсунув ему меня вместо обещанной белой путаны! И денег, судя по всему, слупил. А я просто очень удачно подвернулась ему под руку со своими шатрами. Аллах непременно покарает этого нечестивца! Сей арабский хитрец, видно, рассудил: раз белая женщина не боится и не стесняется путешествовать в одиночестве — значит, она явно без комплексов и уж как-нибудь сама разберется с саудовским ухажером. И, скорее всего, предпочтет дать наследнику по-тихому и не выпендриваться. Принц все-таки.

— Я тебе денег дам. Много денег! — словно в подтверждение моих догадок заявляет Его высочество. — Я здесь важную операцию готовлю, моему телу и духу необходима поддержка. А настоящую подпитку мужским силам может дать только женщина. Мускус твоей страсти, шелк твоей кожи, вино твоих губ, сладость твоего лона… — на этом месте господин Бен Ладен переходит на страстный шепот и натурально лезет мне под юбку.

Надо срочно что-то придумывать! В мои планы на сегодня не входят занятия сексом — даже с Жемчужиной всех морей благословенной Саудии! Я одергиваю юбку и снова отодвигаюсь от Его высочества.

Принца это заметно злит:

— Зря ты так, моя красавица! Ты что, не видишь? Я вожделею тебя! И я могу быть очень ласков! — он гневно сверкает своими очами, еще чуть-чуть — и достанет из-под полы кинжал. — А если будешь сопротивляться, сильно пожалеешь!

— Я не сопротивляюсь, мой господин, — лепечу я, чтобы потянуть время, — я стесняюсь!

Тут Бен Ладен начинает откровенно хохотать:

— Как можешь стесняться ты, неверная? Вам, белым женщинам, неведом стыд! Вы — самки, и ваше предназначение — отдаваться мужчине, без разговоров, но со стоном наслаждения! Ибо вам это нравится! Вам нравится впускать в себя все новых и новых мужчин, вы похотливы и безнравственны. Женщины, послушные Исламу, не такие. И мы, правоверные мужчины, считаем своим священным долгом щадить их честь. Но наша физиология, наше мужское начало, требует выхода, и мы используем вас, чуждых Всевышнему самок, как сосуд для лишнего семени. Как отхожее место. Но мы вам за это платим. И это честный бизнес. Мы получаем удовольствие. Вы получаете и удовольствие, и деньги.

— А почему это я неверная? — обижаюсь я. — Я по отцу мусульманка и в мечеть хожу. Нет бога на земле кроме Аллаха, а Мохаммед — его пророк. Аллах акбар! — добавляю я на всякий случай.

Мой отец, правда, по происхождению — тюркских кровей. Хотя и неверующий, ибо карьеру делал при коммунистах. Но у мусульман вероисповедание переходит по отцовской линии, а по ней у меня, если как следует покопаться, отыщется даже парочка мулл. Так что мое заявление принцу — почти чистая правда. И уж точно было бы ею в трактовании моего главреда. Как и то, что я хожу в мечеть. Ведь я там, действительно, была — пусть и один раз в жизни.

YES, стопроцентное попадание!

Все-таки конфессия — великое дело! Русло нашей монаршей беседы с Его высочеством наследным принцем Аравии тут же меняется в корне. И даже поворачивается вспять. Во всяком случае, в качестве «самки» меня вожделеть сразу же перестают. Видимо, это неприлично. Должно быть, среди своих некогда заниматься всякими глупостями, надо поднимать дух борьбы и единства.

Его высочество по собственному почину отсаживается от меня на противоположную часть стола.

Ставлю себе плюс за то, что заставила уважаемого Мостафу бен Ляалеутддина хотя бы свернуть с кривой эротической тропинки на светлую и широкую дорогу мусульманского благочестия.

Солнце Аравии смотрит на меня строго, будто это вовсе не он минуту назад позволял себе беспрецендентные сальности:

— Какие суры ты знаешь?

— Только азан (призыв к очередной молитве). Ведь я не знаю арабского.

— Как же ты молишься? — удивляется принц.