Дьявол против кардинала

Это были не пустые страхи: шпионы его высокопреосвященства перехватили письмо королевы-матери к ее дочери Кристине: Мария Медичи подробно описывала колдовские приемы, к которым прибегала, чтобы свести кардинала в могилу, и сообщала, чту станет делать после его скорой кончины. Перехваченное письмо чудесным образом вернуло кардинала к жизни, когда тот, действительно, лежал при смерти. Не менее тревожные вести приходили из Турени: оставив мужа и детей в Кузьере, герцогиня де Шеврез со своей любимицей Шарлоттой поселилась в Туре, вела там беспечную жизнь и открыто говорила в салонах об убийстве Ришелье. За ней неотступно следовал новый восторженный поклонник — двадцатидвухлетний принц де Марсильяк, изгнанный из Парижа за невоздержанность языка и настойчивые ухаживания за Анной Австрийской. Вот таких влюбчивых молокососов и надо опасаться: видно, участь Шале их не напугала.

Что-то теперь поделывает «его податливое высочество»? Опять отправился на осаду Маастрихта, взял у испанцев деньги на новую армию, а сюда шлет гонцов — обещает вернуться, если король уплатит его долги и сделает Пюилорана герцогом. Кому он дурит голову? Ладно, лишь бы вернулся — все-таки легче будет за ним присматривать…

Над пожухлыми лугами низко стелился молочный туман. Солнце лениво поднималось по бледному, заспанному небу. Лес вырядился в алый бархат и золотую парчу, чтобы достойно встретить осень; неуклюжие ели в темно-зеленых ливреях стояли позади в ожидании распоряжений.

Холодный воздух вздрогнул от звука охотничьих рожков, и сразу по всему лесу забегало, заголосило эхо, подхватывая заливистый лай собак, перекличку егерей, ржание лошадей, хруст веток, приглушенный стук копыт по опавшим листьям.

Конные охотники рассыпались цепью и углубились в лес. Впереди бежали егеря, с трудом удерживая на поводках рвущихся собак. Где-то сбоку, со стороны поля, опять затрубил рог.

Гастон ударил пятками коня и поскакал вперед, забирая влево. Пюилоран не отставал, держа в поводу свободную лошадь, два других фаворита, дю Фаржи и дю Кудрэ, держались рядом. Понемногу лай собак стал отдаляться.

— Подняли уже, ваше высочество! — к ним наперерез скакал разгоряченный охотник, указывая в сторону, противоположную той, куда направлялся принц. — Вот такущий лис! Матерый!

Гастон натянул поводья; конь затоптался на месте, мотая головой. Взглянув на лицо принца, охотник понял, что лисы занимают его сейчас меньше всего на свете.

— Дай-ка сюда! — Гастон протянул руку за охотничьим рожком. Коротко протрубил несколько раз. Послышался треск сучьев, топот, и на поляну съехались три десятка всадников. Остановились, недоуменно переглядываясь и спрашивая друг друга вполголоса, что случилось.

— Господа, — хриплым голосом заговорил Гастон. — Господа, вы все — мои верные товарищи, не покинувшие меня в трудную минуту. Не могу бросить вас и я. Король, мой брат, согласен принять меня вновь и обещает прощение всем, кто последует за мной. Я решил вернуться во Францию, и теперь вам самим решать — поехать ли со мной или остаться здесь.

— Домой! — раздался крик, тотчас поддержанный многократно. — Хватит! Давно пора!

— Ну что ж, тогда не будем терять времени!

Гастон гикнул и пустил коня во весь опор.

Лес тянулся и тянулся без конца. Деревья пытались подставить подножку, выпрастывая из земли свои корявые корни, мохнатые ели мстительно хлестали колючими лапами по спине, засохшие березы лезли прямо в глаза ломкими веточками. Земля дрожала и гудела; бешеная кавалькада неслась, не разбирая дороги; лесное зверье притихло и попряталось, даже птицы не осмеливались подать голос.

Солнце стояло уже высоко, когда лес, наконец, начал редеть. Гастон вылетел на перепаханное поле. Но тут его конь споткнулся, всхрапнул и упал, коротко заржав; всадник кубарем покатился по земле. Вскочил, прихрамывая, бросился к коню, в горячке потянул за повод — «Ну, вставай!» — и увидел, что из ноздрей несчастного животного сочится кровь. Тут подоспел Пюилоран, ведя в поводу свежую лошадь; Гастон вскочил на нее и помчался дальше.

Сумасшедшая скачка продолжалась весь день без роздыху. Кто-то отстал, под кем-то пала лошадь. Ночь давно вступила в свои права, когда самые быстрые беглецы достигли стен Капели под немигающим белым глазом луны.

Завидев приближающихся всадников, часовые забили тревогу. У бойниц выстроились стрелки. Новый комендант крепости, барон дю Бек, сам вышел на крепостную стену.

— Остановитесь и назовите себя! — строго приказал он. — Кто вы?

— Господин барон, не приказывайте стрелять! — прокричал Гастон. — Я здесь с позволения короля и по его воле!

Ворота раскрыли, подъемный мост опустили.

— Побыстрей накормите нас, мы не ели восемнадцать часов, — попросил Гастон коменданта. Он едва держался на ногах, но ему хотелось смеяться от радости.

…Двери большого зала дворца Сен-Жермен растворились, капельдинер взмахнул смычком. Скрипки запели стройными голосами; Людовик встал со своего кресла и раскрыл объятия Гастону, который торопливым шагом шел ему навстречу; придворные зааплодировали.