Дьявол сказал «бах» (ЛП)

— Я знаю, что уродлив, как паук на ребёнке, но приятно снова иметь руки.

— Не парься. Теперь мы оба в клубе калек.

Я снимаю перчатку и закатываю левый рукав.

Касабян с отвращением качает головой.

— Это Кисси?

— Ага. Глупая шутка Йозефа.

Он качает головой и возвращается к сбору мусора.

— Я получаю обглоданные кости Рин Тин Тина[98], а ты выглядишь как Робокоп. История моей жизни.

Я протягиваю руку и беру со стола пакет из «Пончиковой Вселенной». Касабян бросает на меня быстрый взгляд, но ничего не говорит. Я достаю яблочный оладий и откусываю. Ебать-колотить. Человеческая еда. Эта вчерашняя засохшая жирная бомба — лучшее, что я когда-либо пробовал.

— Как ты потерял руку?

— В драке.

— Было больно?

— Очень больно. Тебе от этого легче?

Он крутит головой из стороны в сторону, словно думает.

— Немного. Недостаточно. Ты можешь выйти наружу и притвориться человеком. А я? Я по-прежнему застрял в этой комнате.

— Почему? У тебя есть руки и ноги. Раздобудь себе какую-нибудь одежду и перчатки, и будешь танцевать под дождём.

Он подбирает обёртку от бургера, нюхает её и бросает к остальному мусору.

— Если бы. Тело работает нормально, пока вожусь здесь, но я не могу пройти сильно дальше, чем до угла за пивом. Ноги перестают держать. Как я сказал, тот парень так и не закончил работу.

— Возьми немного денег Тёмных Вечных и сам расплатись с заклинателем.

После того, как я ликвидировал всех зомби в Лос-Анджелесе, одна из местных вампирских когорт, Тёмные Вечные, передала мне полный наличных чемодан в качестве награды за спасение города, т. е., их запаса снеков.

— Их забрал святоша Джеймс. Все отдал.

— Что?

— Прямо перед тем, как исчезнуть. Толкнул праведную речь на тему того, что это грязные деньги Таящихся. Подобную чушь собачью.

Я откусываю пончик, разговаривая с наполовину набитым ртом.

— Не могу передать тебе, сколькими способами собираюсь убить этого мудака.

Касабян берёт разбухший мешок для мусора, толчком открывает окно в переулок и бросает его в кучу на мусорном контейнере.

— Вот почему копится мусор, и внизу ещё не закончено.

— Умный мальчик. А теперь скажи мне, какое число я загадал.

Он садится за стол и тянется мимо переполненной пепельницы за пачкой «Проклятий». Берёт одну себе и протягивает мне пачку. Я беру её и прикуриваю нам обоим от зажигалки Мейсона.

— Что смотришь? — спрашиваю я.

— «Долгое прощание»[99].

— Мило.

— Лучший фильм, когда-либо снятый о Грёбаном Чайнатауне Лос-Анджелеса. И не пытайся спорить со мной, потому что твоё мнение будет неправильным.

Мы пару минут курим и смотрим фильм. Гангстер начинает раздеваться и говорит Эллиотту Гулду[100] делать то же самое. Мне хочется спросить о Кэнди, но слова не идут с языка. У меня была фантазия, что она перебралась сюда, заняла моё место и ждёт меня. Одиночество делает тебя глупым.

— Если деньги пропали, почему горит свет? Как ты платишь за всю эту еду?

Касабян выпускает кольца дыма в сторону видеоэкрана.

— Не все деньги пропали. Только те, о которых он знал. Кое-что я присвоил. Ты достаточно раз пытался вышвырнуть меня, так что я создал себе трастовый фонд.

— Знаю.

Он оборачивается и смотрит на меня.

— Давно?

— Всегда. Ты вор. Ты не можешь не воровать. И, вероятно, я дал тебе какой-то повод для этого. Сколько ты скопил?

— Около двухсот штук.

Я кашляю, едва не поперхнувшись сигаретой.

— Двести штук, и ты всё ещё прячешься и питаешься пончиками из службы доставки?

Он качает головой.

— Кажется, что это много, но это точно не деньги на-всю-оставшуюся-жизнь. По крайней мере, магазин принёс немного наличных, но с этой утратой…

Несколько месяцев назад Самаэль дал Касабяну возможность заглядывать в Демонический Кодекс, справочник Люцифера-бойскаута по хитроумным жуткостям. С его помощью Касабян также может прятаться за кулисами, наблюдая за частями Ада, словно камера наблюдения.

— Ты вообще заглядывал в Кодекс? Видел меня в Даунтауне?

— Кэнди часто приходила и просила меня об этом.

— Когда ты видел её в последний раз?

— Три недели. Может быть, месяц назад.

— Что ты сказал?

Он вынимает жёлтыми от никотина металлическими пальцами «Проклятие» изо рта.

— То, что я вижу, такое спорадическое. Я не могу видеть везде. Первые несколько дней я мог видеть тебя время от времени, а затем ты покинул эфир.

— Возможно, из-за Люциферства.

— Люциферства?

— Забей. Кстати, я убил Мейсона.

— Уверен?

— У него в голове была большая дыра в том месте, где раньше были его мозги.

— Ну, чувак.

Он опирается локтем о стол и проводит металлической рукой по голове.

— Это лучшая новость, которую я слышал за долгое время. Мне раньше снилось, что он возвращается и находит меня полным калекой, неспособным убежать.

Я произношу это, не давая себе времени подумать.

— Где сейчас Кэнди?

Эллиотт Гулд едет на автобусе в Мексику. Его костюм помят и поношен, а глаза темны, словно он не спал несколько дней. Он выглядит как половина населения Ада и большая часть Голливуда, та половина, что не занимается в тренажёрных залах, поэтому выглядит как колбаса, натянутая на манекены Беверли Хиллз.