Дьявол в Белом городе. История серийного маньяка Холмса

Срок окончания работ оставался неизменным. Слишком много было вложено в это дело, поэтому ни у кого и мысли не возникало о возможности переноса даты. Согласно плану, церемония открытия должна была – должна будет — начаться утром в понедельник парадным шествием от Петли до Джексон-парка, возглавлять которое будет новый президент Соединенных Штатов Гровер Кливленд. Один поезд за другим прибывали в Чикаго, привозя государственных чиновников, принцев, магнатов и олигархов со всего мира. Президент Кливленд прибыл со своим вице-президентом и целой свитой высокопоставленных чиновников, сенаторов, руководителей военных ведомств. Все они прибыли с женами, детьми, друзьями. Капли дождя превращались в пар, падая на черные бока локомотивов. Носильщики вытаскивали огромные чемоданы из багажных вагонов. Караваны черных, блестящих под дождем экипажей вытянулись бесконечно длинным строем вдоль улиц, сходящихся у городского железнодорожного вокзала. Их красные фонарики в ореоле дождевых капель призывали только что прибывших, сообщая, что экипаж свободен. А время неумолимо шло вперед.

Вечером 30 апреля, когда до дня открытия оставалась всего одна ночь, один британский журналист по имени Ф. Герберт Стид побывал на территории выставки. В Америке фамилия Стид была хорошо известна благодаря Уильяму Стиду, брату Герберта, бывшему редактору лондонской «Пэлл-Мэлл газет» и недавнему основателю «Ревью оф ревьюс». Герберт, которому было поручено освещать церемонию открытия выставки, решил произвести разведку территории, на которой будет работать выставка, чтобы заранее получить более подробное представление о ее топографии.

Шел проливной дождь, когда он вышел из экипажа и вошел в Джексон-парк. Везде горели огни, словно окутанные дождем. На месте красивых тропинок, спроектированных Олмстедом, теперь виднелись прудики и протоки, образованные миллиардами падающих с неба капель. Сотни черных пустых товарных вагонов стояли, освещенные цепочками огней. Пиломатериалы и пустые ящики, на которых видны были остатки пищи, недоеденной рабочими, громоздились повсюду.

Все виденное вызывало не только оторопь, но и недоумение. Церемония дня открытия выставки была назначена на завтрашнее утро, однако все вокруг было завалено хламом и мусором, «все пребывало в состоянии, – писал Стид, – полнейшей незавершенности».

А дождь, не переставая, лил всю ночь.

* * *

Позже, в воскресенье утром, когда дождь еще продолжал колотить по стеклам, редакторы утренних выпусков ежедневных чикагских газет подготовили смелые, набранные жирным шрифтом заголовки завтрашних исторических номеров. Никогда еще со времени Чикагского пожара 1871 года городские газеты не уделяли столько внимания какому-то одному событию. Но кроме этого, необходимо было уделить внимание и обычной повседневной работе. Менее опытные наборщики отливали и размещали по разделам объявления, предложения знакомства и всякого рода рекламу на внутренних полосах. Некоторые из тех, кто в эту ночь занимался малыми объявлениями, обратили внимание на сообщение об открытии нового отеля, еще одного здания, построенного наспех с единственной целью – заработать на ожидавшемся потоке гостей выставки. Этот отель, по крайней мере, был расположен в удобном месте – на пересечении Шестьдесят третьей улицы и бульвара Уоллес, откуда было совсем недалеко до ворот выставки, если ехать по недавно проложенной Аллее Л.

Владелец дал своему отелю название: «Отель Всемирной выставки».

Часть III. В Белом городе

Май – октябрь 1893 г.

Суд Чести. День открытия