Дьявол в Белом городе. История серийного маньяка Холмса

Холмс сказал миссис Лоренс, что это извещение вручила ему сама Эмелина. «Через несколько дней после того, как она ушла с работы, Эмелина зашла забрать свою почту, – писал он в своих мемуарах, – и дала мне свадебное извещение, а также еще два или три таких извещения для людей, живших в этом здании, которых она тогда не застала дома; из полученного мною ответа на запрос, сделанный позже, я узнал, что, по крайней мере, пять или шесть человек, живущих в Лафайете и за его пределами в штате Индиана, получили такие карточки в конвертах, надписанных ее рукой и с проштемпелеванными почтовыми марками, судя по которым она послала эти отправления сама и после того, как перестала работать у меня».

Семья Эмелины и ее друзья получили по почте эти объявления, и у них не возникло никаких сомнений в отношении того, что они были отправлены самой Эмелиной. Вероятнее всего, Холмс, действуя обманным путем, заставил Эмелину надписать конверты, убедив ее, что они предназначены для какого-то другого случая, например, для отправки рождественских открыток.

Что касается миссис Лоренс, то для нее это свадебное извещение совершенно не прояснило ситуацию. Эмелина никогда не упоминала о Роберте Фелпсе. И если Эмелина и вправду приходила в их дом, чтобы раздать свадебные извещения, она наверняка вручила бы им такое извещение лично.

На следующий день миссис Лоренс снова остановила Холмса и на этот раз спросила его, что ему известно о Фелпсе. Холмс ответил ей в той же развязной манере: «О, да он просто парень, с которым мисс Сигранд где-то познакомилась. Я практически ничего о нем не знаю, разве только то, что он часто отправляется в поездки».

Новость о замужестве Эмелины попала в газету ее родного города – о нем было объявлено в небольшой неофициальной заметке в номере от 8 декабря 1892 года. В этой заметке Эмелину называли «благовоспитанной дамой, обладающей сильным и прямым характером. Многие ее друзья верят, что она приняла правильное решение при выборе супруга, и сердечно поздравляют ее с этим». В заметке сообщалось несколько биографических подробностей, в том числе был упомянут факт, что Эмелина в свое время работала стенографисткой в окружном архиве. «Отсюда, – сообщала заметка, – она отправилась в Дуайт, после чего переехала в Чикаго, где и встретила свою судьбу».

«Судьба» – так автор заметки называл с некоторым кокетством ее иллюзорное замужество.

* * *

В последующие дни миссис Лоренс не переставала расспрашивать Холмса об Эмелине, но тот на все ее вопросы отвечал практически односложно. Она склонялась к мысли, что так называемый отъезд Эмелины – это не что иное, как ее исчезновение, и вспоминала, что вскоре после последнего визита Эмелины в доме Холмса произошло нечто странное, чего она до этого не замечала.

«На следующий день после исчезновения мисс Сигранд, иначе говоря, на следующий день после того, как я видела ее в последний раз, дверь офиса Холмса была заперта и в офис не входил никто, кроме самого Холмса и Патрика Квинланда, – вспоминала миссис Лоренс. – Около семи часов вечера Холмс вышел из своего офиса и спросил двух мужчин, живших в его доме, не помогут ли они ему спустить вниз ящик». Этот ящик был новый и большой, примерно четыре фута в длину. Было видно, что внутри его находится что-то очень тяжелое, потому что справиться с сундуком было трудно. Холмс многократно обращался к своим помощникам, прося их проявлять максимальную осторожность. Прибывшая телега сразу увезла сундук.

Позже миссис Лоренс утверждала, что именно в этот момент она поняла, что Холмс убил Эмелину. Однако при этом ни она, ни ее муж не предприняли никаких попыток уехать из этого дома; в полицию они тоже не обратились. И никто не обратился. Ни миссис Лоренс, ни мистер и миссис Питер Сигранд, ни Нед Коннер, ни родители Джулии, мистер и миссис Эндрю Смайт. Все выглядело так, словно никто не ожидал, что полиция проявит интерес к очередному исчезновению человека, а если вдруг проявит, то окажется достаточно компетентной, чтобы провести эффективное расследование.

* * *

Вскоре после этого собственный сундук Эмелины с ее вещами и одеждой, взятой с собой при отъезде из дома в клинику доктора Кили в 1891 году, прибыл на ближайший к ее родному городу товарный склад. Поначалу ее родители поверили – вернее сказать, понадеялись, – что она прислала этот сундук с вещами домой, поскольку, выйдя замуж за состоятельного человека, она уже не нуждается в старых и поношенных вещах. Однако никаких почтовых сообщений от Эмелины семья Сигранд не получила; не получила даже рождественской поздравительной открытки. «Это было более чем странно, – вспоминал доктор Б. Дж. Сигранд, троюродный брат Эмелины, стоматолог, практикующий в Норт-Сайде, – особенно если вспомнить, что она имела обыкновение писать родителям по два, а то и по три письма в неделю».