Дьявол в быту, легендах и литературе Средних веков

Тем временем эволюцию Сатаны берут в свои руки аскеты. Бежав от мира, они думали уйти и от дьявола, но в пустыне встретили его еще более сильным и могучим, и история их святости становится в то же время историей неведомых до той поры дьявольских хитростей, насилий, жестоких обманов и распутных бесчинств. В позднейших веках Церковь вынуждена была или вовсе упразднить, или смягчить новою редакцией многие жития святых, служащие более к соблазну верующих, нежели к наставлению. Такую чистку «Пролога» произвел в России, как известно, св. Димитрий Ростовский[18](в конце XVII века).

Но вот в расшатанный античный мир врывается буря переселения народов. Римская империя рушится, языческая культура угасает, а заря новой преемственной культуры еще не занялась. Над обломками язычества воцаряется мрак безнадежного варварства. Многим кажется, что пришел конец на земле правлению человеческому, наступает правление диких зверей. Неизреченные бедствия, зрелища новых зол, бесчисленных, неизмеримых, вполне последовательно придали новые рельефы и краски образу того, кто есть начало и виновник всякого зла. Сатана взял на себя не только злодейства варваров, но и многие их верования, притягивая к себе все то — а этого было немало, — что было в их религии соответственного и сродного его существу. Если в греко-римском мире этот персо-иудей эллинизировался и романизировался, то общение с северными варварами его германизировало. Множество образов германской мифологии — бог Локи, волк Фенрир, эльфы, сильфы, гномы — присосалось к образу Сатаны и придало ему новые формы, характер и поступки.

Так строится и формируется Сатана то в быстром, то в медленном нарастании последовательных международных наслоений и просачиваний, в беспрерывно изменяющихся фазах сложной и долгой эволюции. Простая стихийная сила в первом начале своем, он приобретает мало-помалу сложнейший моральный характер, анализируя историческую сущность которого, приходишь в изумление от громадности, разнообразия и многочисленности составляющих его элементов. Не только силы природы и боги различных мифологий, но даже люди входят в состав Сатаны.

Средние века — эпоха зрелости Сатаны. Он сын печали, тайны, тени, греха и страдания, и, конечно, дозреть в могущественную величину он мог только в религии ужаса, которою хотел быть и был католицизм XIII века, отрицатель жизнерадости, прямого взгляда на вещи, света, веселости и наслаждения. Мечты и бреды смущают в это время умы. Отшельник, проведя многие часы в молитве на коленах, выходит, еще в экстазе, из кельи и видит: в воздухе несутся ужасные полчища дьяволов в образе апокалипсических чудовищ. Они освещаются пламенными знамениями небесными, светила меняют свой вид и обливаются кровью, что служит печальными предвестиями грядущих бедствий. Во время эпидемий, косивших людей как траву, в воздухе видят стрелы и дротики, бросаемые незримыми руками, со свистом поражающие жертву и затем исчезающие. И то и дело проходит по перепуганному миру грозное предчувствие близкого конца света, проносятся слухи, что Антихрист уже народился и не сегодня-завтра наступит страшная катастрофа, предреченная в Апокалипсисе.

Сатана растет в унылой тени огромных соборов, за массивными колоннами, за решетками хора; растет в тиши монастырей, оцепенелых в созерцании смерти; в зубчатом замке, где тайные угрызения совести гложут душу сурового барона; в тайной лаборатории, где алхимик делает опыты превращения металлов; в глухом лесу, где колдун творит свои волшебные заклинания. Сатана, в условиях этого века, становится всемогущим и вездесущим. Множество людей постоянно видит его, беседует с ним, вступает в переговоры и договоры.

И тут опять Церковь помогла внедрению мифа в народ, направив свою запугивающую политику к тому, чтобы то, чего люди не хотели сделать из любви к Богу или по духу послушания, они делали бы хоть из страха к дьяволу. Католицизм обратил Сатану в своеобразную систему народного воспитания «от обратного»: если не с нами, то, значит, с Сатаною, а что такое Сатана — вот, любуйся. Сатану пишут и ваяют во всевозможных ужасных видах. Пугалом Сатаны стращает каждая фраза в устах проповедника, каждое увещание в устах духовника. Сатана стал героем бесчисленных дидактических легенд и притч, отвечающих решительно на каждый случай, на каждую мысль житейского обихода. Даже в общей политике Средних веков дьявол играл очень важную роль. Что же касается политики чисто церковной, то в ее области он сослужил гораздо большую службу, чем инквизиция и костры, которыми его впоследствии изгоняли. Уже в 811 году Карл Великий в одном из своих капитулариев обвинил священнослужителей, что они злонамеренно запугивают прихожан дьяволом и адом с целью выжимать этим обманом деньги и захватывать имущество суеверных простаков.