Дьявол в быту, легенде и в литературе Средних веков

Мир природы был вполне отдан в добычу дьявольского одоления. Но не лучше было и с миром человеческим. Сатана мешался во все исторические события, вызывая и поддерживая злые, мешая и препятствуя добрым. Он сочинял ереси, возлагал тиару на главы антипапам, вселял гордость в сердце императоров, возмущал народы, подготовлял восстания и нашествия иноплеменников и направлял их. Он был крепким союзником сарацинов как заклятых врагов христианства. Им изобретены дурные нравы и законы, роскошь и блеск, нечестивые зрелища, деньги, за которые все продается и покупается. Он же, как известно, — «первый винокур». Скоморохи, шуты, купцы модных товаров — все это его подручные слуги. «Человек, вводящий в свой дом скоморохов и фокусников, — говорит Алькуин^{231} (726–804) в одном письме своем, — не подозревает, какая громадная ватага нечистых духов следует за ними». Пляска изобретена Сатаною. Древнерусское «Слово святого Нифонта о русалиях»^{232} (XIV век) утверждает: «Якоже труба гласящи собирает вой, молитва жи творима совокупляет ангели Божия, а сопели, гусли, песни неприязньсквы, плясанья, плесканья сбирают около себе стоудныя бесы, держай же сопелника, в сласть любяй гусли и пенья, плесканья и плясанья чтить темнаго беса, иже желаниеть и тщить пожрети весь мир». И в доказательство рассказывает видение св. Нифонта, как бесы, перепуганные церковным пением, ругали одного из князей своих Лазиона^{233} за бессилие против христиан. А он оправдывался: «О сем ли иесть скорбни, иже слышите Иисуса славима в церкви Мрьине? то мало ны о сем иести печали; яко во время иедино о сем оскорбляють ны; аще ли вы иесть се неизвестно, то пождите, да вы покажю, иже начнут нас славити, и вы обрадоватися имате». В скором времени бесы встречают толпу, следующую за скоморохом (сопелником). Все это сборище, опутав одною веревкою, влечет за собой один бес. Какой-то богатый человек заставил скомороха играть и плясать и дал ему за это серебряную монету. Бесы немедленно выкрали монету и послали с нею одного из среды своей к Сатане: «Рци, шед, отцю нашему дьяволу связаному тамо Иисусом Назарянином; се ти жертву пусти иедин от князь нарецаиемый Лазион»… «И дошел же посол бесовский к дьяволу и влез в жилища адова, принесе окаянныя и пагубныя приносы, иже приим дьявол обрадовался, и рече: „то всегда оубо жертву от кумир приемлю, но тако ся обеселити не могу, якоже от сих крестьян приносимых бывает ми радость и веселье“. Си рек дьявол, пакы възврати сребро и медь супущему (т. е. сопелнику, скомороху), осквернив своим омрачением, и рек бесу: идите и пооучайте на игры грешныя назаряны. Не могут бо инако нарещи Господа нашего Иисуса Христа, но токмо Иисус Назарянин».

В другом сказании, «О танцующей девице»,^{234} — «некой девке танцовати обыкшей и пети беси что сотвориша», — столь тяжкие преступления повели к самым плачевным последствиям: «точию очи смешише, и том сне восхищена бысть от бесов; и занесоша ю беси в геену, и тамо ю тако опалиша, иже ни един влас на главе ея не бысть, и все тело ея великими вреды страшными обложися, и нестерпимый смрад испущая, и по опалении един демон главню ей горячую в уста ея вонзе, и рече: имей сие за песни и за танцы и прелестные ризы; ризы же ея ни следу опадения прияша. Обудися воплем страшным от болезни кричаше, матери же и иным пребывшим, что ей сотворися всем поведая; призванный же священник на исповеди ни единого смертного греха обрете, едино се, еже все тщание име танцевати и песни пети». Каждое ухищрение комфорта, каждое развлечение, хотя бы самое невинное на первый взгляд, могло стать для человека сетью дьявольскою. Однажды св. Франциск Ассизский, жестоко мучаясь головной и зубной болью, позволил себе преклонить голову на пуховую подушку. Тотчас же набросился на него дьявол и издевался над ним, покуда св. Франциск не отбросил подушку прочь. Губерт из Ножана рассказывает, что два охотника заполевали демона под видом барсука и, думая, что имеют дело с обыкновенным животным, спрятали его в мешок и понесли домой. Но тотчас же на них напало бесчисленное множество демонов, так что они должны были выпустить своего пленника, а придя домой, оба умерли. «Ubique daemon! (Всюду демон!)» — восклицает Сальвиан, ибо католический мир действительно умел открыть Сатану и в красоте, и в богатстве, и в таланте, и в науке: он грозно сиял в каждом пороке и умел скрываться за любою добродетелью.

При такой огромной и пестрой опеке над миром дьяволам редко случалось сидеть без дела. Их жизнь — непрерывная скачка по суше и по водам в поисках добычи, непрерывный труд провокации греха и подготовки удобной для него почвы. У дьявола всегда на руках тысячи затей ко вреду человечества. День и ночь вырываются из ада все новые и новые черти, один другого свирепей, все с новыми и с новыми затеями.