Дьявол в ее постели

Неужели все это время разгадка была совсем рядом?

Несколько месяцев назад в саду у Кенуэя нашли мертвую девушку. Но он охотно сотрудничал с полицией, ответил на все вопросы, а дальнейшее расследование увело Рыжих проказниц в сторону банды торговцев живым товаром, устроивших перевалочный пункт в подвале у Сесилии Тиг… и снова они ничего не заподозрили! Решили, что убийцы, избавляясь от трупа, подбросили его в случайное место.

Почему, черт возьми, она не сопоставила все раньше?

Второй из руководителей Триады, второй угол злодейского треугольника – лорд-канцлер. Третий угол освободился – недавняя смерть от естественных причин, – и теперь конклав ищет третью кандидатуру. Лорд-канцлер назвал нескольких кандидатов: одни имена ее поразили, другие не удивили совсем.

Она спросила, правда ли, что отец Франчески, бывший граф Мон-Клэр, был не последним человеком в Кровавом Совете, – лорд-канцлер поразил ее, громко расхохотавшись в ответ.

«Кавендишей убили не за то, что они делали в Совете, – ответил он нетвердым голосом, – а за то, что слишком много болтали! Все в этом доме знали о наших делах, за это и поплатились!»

Она хотела продолжать, но допрос был прерван… ловким и чрезвычайно бесстыдным агентом Короны. Будь он проклят, этот человек, кто бы он ни был!

Но то, чего она не знает, неважно. По крайней мере, сегодня. Главное – теперь у нее есть имя. Лютер Кенуэй. Тот, что сейчас сжимает ее в объятиях. Вальс вот-вот окончится, а она не продвинулась ни на шаг!

«Не молчи же, Франческа, не молчи! – умоляла она себя. – Говори что-то остроумное, или кокетливое, или хоть что-нибудь!»

Но все, что ей удавалось – изредка бросать на него взгляды из-под ресниц; ибо в объятиях этого человека она едва удерживала дрожь, а душа ее, казалось, обратилась в кусок льда.

Вот встреча, которой она ждала почти двадцать лет. Перед ней человек, по всей видимости, виновный в гибели ее семьи. И так долго избегавший наказания.

Или нет?

Набравшись храбрости, она взглянула ему в лицо. Все трое его детей погибли страшной смертью. Быть может, эта трагедия сделала его чудовищем? Или он, будучи чудовищем изначально, довел жену до безумия и до ужасного, необъяснимого поступка? Как знать…

Впрочем, неважно. Он ее враг.

Но какого рода враг? Идеалист? Извращенец? Тиран? Создал организацию, которая постепенно превратилась в гнездо разврата – или сам развратил своих последователей?

– Я знаю, о чем вы думаете, – промолвил граф вполголоса, ласково и с ноткой снисходительности.

– Едва ли.

– О том, что нам стоит пожениться.

Франческа споткнулась бы, если бы в этот миг он не подхватил ее и не закружил в па, от которого у любой нормальной женщины перехватило бы дыхание.

Он почти сверхъестественно силен и ловок.

И… неужели только что предложил ей руку и сердце – тем же тоном, каким предлагают партию в вист?

– П-прошу прощения?

Граф улыбнулся; в уголках губ и глаз появились легкие веселые морщинки, и сам он как будто стал моложе:

– Видите ли, это логичное решение для нас обоих.

Франческа привыкла на пару шагов опережать противника; растерянность была для нее непривычна – и неприятна.

– Но… мы же едва знакомы!

– Безусловно. Однако, кажется, во вкусе к танцам вполне друг с другом сходимся.

– Это не причина вступать в брак.

Он усмехнулся странно знакомой усмешкой.

– В очереди на наследование титула Мон-Клэров я стою после вас. И у нас обоих нет наследника. Так почему бы его не завести?

Франческа сглотнула. Сказать, что эта мысль вызвала в ней отвращение – все равно, что назвать Тихий океан «не маленьким» или ад «жарковатым».

– Мне казалось, в линии наследования вы четвертый. Или третий? – поправила она.

– Дорогая моя, после двух внезапных смертей я остался вашим ближайшим наследником.

Кровь отхлынула от ее лица, когда Франческа поняла: он даже из приличия не выкажет сожаления по поводу этих смертей.

Значит, другие наследники скончались? Видимо, совсем недавно – иначе она бы слышала об этом. И, если не примет его предложения, быть может, ее тоже ждет безвременная кончина?

– К чему вам такая жена, милорд? – смиренно поинтересовалась Франческа; в голове вдруг всплыл разговор с лордом Дрейком о скромности. – Я всего лишь уставшая от жизни старая дева.

Вплотную прижавшись губами к ее уху, он прошептал в ответ:

– А по-моему, вы порочная и восхитительно желанная женщина, чьи аппетиты, как я слыхал, не уступают моим. – Он слегка отстранился и сверкнул улыбкой, в которой не было ни грана искренности. – Да и я, осмелюсь сказать, не совсем лишен обаяния.

Это уж точно! Обаяния ему не занимать – но тем он отвратительнее… и опаснее.

– Похоже, я удивил вас своим предложением, – почти сочувственно продолжал он.

«Удивил»? Да это преуменьшение века!

Франческа вдруг ощутила, что не может дышать. Корсет все сильнее давил на ребра – вот-вот треснут и вопьются в легкие! Или уже трещат? Огоньки десятков свечей в хрустальной люстре над головой расплывались, отбрасывали на потолок странные тени.

На миг она испугалась, что оглохла – и лишь когда граф отпустил ее и склонился в низком поклоне, поняла, что вальс окончен.