Дьявол в ее постели

Она смотрела на развалины дома, где прошло ее детство – и сердце, казалось, росло, росло, заполняя всю грудь и вытесняя страх, что все это не взаправду и может вдруг закончиться.

– Скажи, что ты этого хочешь! – взмолился Чандлер, покрывая ее лоб, брови, веки, виски быстрыми поцелуями, которые спускались все ниже. – Скажи, что мы построим новую жизнь на руинах старой. Скажи, что это возможно! Чем соблазнить тебя, чтобы ты согласилась разделить со мной жизнь? Знаешь, я ведь теперь человек совсем не бедный!

Прежде чем он успел снова завладеть ее губами, Франческа шутливо оттолкнула его.

– С тобой я соглашусь жить и под корнями дерева, и ты прекрасно об этом знаешь! Только один, последний вопрос…

Она ощутила, как он напрягся.

– Как же мне теперь тебя называть? – спросила она. – Лютер?.. Конечно, нет. Да и к имени Деклан ты, кажется, так и не привык.

Глаза его блеснули, уголок рта приподнялся в усмешке.

– Так ты не слышала? Я официально сменил имя на «Чандлер». Чандлер Бофор де Кланфорт-Кенуэй, девятый граф Девлин.

– Не может быть!

– Так и есть.

– Но почему? Что значит для тебя имя Чандлер? Я так и не знаю.

– Если помнишь, так звали вашего с Франческой любимого пони. Он умер, когда вам и десяти не было.

– Да, но… погоди, ведь фамилию ты себе придумал до этого!

Он покачал головой.

– Когда ты поила меня чаем, вы с Франческой болтали без умолку – и упоминали этого пони. Потом я уснул, не успев никому ничего толком объяснить. А наутро, когда проснулся, меня спросили, кто я такой, и надо было выдумать какую-то фамилию… я взял первое слово, которое подвернулось на язык.

– Как неромантично! – поддразнила она.

– А официально я так назвался, потому что для тебя всегда был Чандлером. Деклан Чандлер или Чандлер Элквист – всегда ты знала меня под этим именем.

Она кивнула, вдруг поняв, что это очень даже романтичный жест.

– Я была Франческой дольше, чем кем-либо еще. И, пожалуй, не хочу, чтобы она умирала. Пусть проживет жизнь, которую у нее отняли, и выйдет замуж за мальчишку, которого любили мы обе. Согласен?

Он высоко вздернул темные брови.

– Франческа Кавендиш, ты, кажется, делаешь мне предложение?

– Похоже, да! – ответила она, сама немало удивленная. – Или… погоди! Нет. – Она опустилась на одно колено, взяла его за руку, поцеловала крохотный шрам на ладони. – Чандлер Бофор де Кланфорт-Кенуэй! Согласен ли ты жениться мне и сделать меня счастливейшей из женщин?

– Я бы ответил «да», но… – В театральном смущении он прижал руку к груди. – Где же кольцо?

Прежде чем она нашла ответ, он подхватил ее, поднял с земли и прижал к себе, зацеловывая до умопомрачения. Когда оба они начали задыхаться, он прижался лбом к ее лбу.

– Так вот какой будет наша совместная жизнь? Ты всегда на шаг впереди, а я исправляю твои ошибки?

– Возможно.

– Что ж, отлично. Тихое, размеренное существование нагоняет скуку, верно?

– Тихого и размеренного существования мы просто не перенесем! – Она прижалась ухом к его груди, скользнула руками под пальто и обняла Чандлера, прислушиваясь к биению его сердца.

Улыбки их погасли, когда оба взглянули на руины дома, где сердца и души их закалились в огне.

– А что будем делать с поместьем Мон-Клэр? – спросил он. – Восстановим?

Франческа задумалась, прислушиваясь к щебету какой-то запоздалой птицы. В разросшемся кустарнике – на месте былого аккуратно подстриженного манекена – послышался шорох; быть может, там сновали какие-то лесные зверьки. Фонтан, заросший плющом, по-прежнему отражал небеса, и вдоль заброшенной подъездной аллеи высились туи.

Что это для нее? Дом?

Она перевела взгляд на дерево Фердинанда. Кажется, почти увидела, как свешивается из листвы мальчишеская нога, и сердце ее вздрогнуло – но уже не от боли.

– Перед нами огромный мир, – заговорила она, – и большую его часть я еще не исследовала. Так много мест, в которых нет ни горя, ни тяжелых воспоминаний – лишь безграничные возможности!

– Куда же мы поедем? – спросил он.

– Я хочу мчаться по бескрайним снегам на собачьей упряжке и любоваться северным сиянием. Хочу скакать наперегонки с арабами по золотистым пескам пустыни. Хочу увидеть старые пиратские пристани в Антигуа и вулканы на Гавайях. – Она подняла взгляд. – А ты?

– Знаешь, – медленно, с каким-то детским удивлением ответил он, – я ведь никогда не думал о будущем. Но, на мой вкус, все это звучит великолепно!

– Тогда продадим это место, чтобы не оглядываться назад, а на вырученные деньги обеспечим себе жизнь, полную приключений!

Он кивнул, но наклонился к камину, подобрал серебристый камешек и сунул в карман.

– Это на память?

– На память о Пиппе. – Он обнял ее за плечи и повел к выходу тем самым путем, каким когда-то они, испуганные дети, спасались от огня. – Я люблю тебя, Франческа. Но хочу помнить и Пиппу – ту маленькую дикарку, что однажды пообещала украсть мое сердце.

– И никому никогда его не отдавать! – подхватила она.

– И правильно. Оно твое. Навсегда.