Дьявол в голове (СИ)

Замечание обидело сестру, улыбка ускользнула с ее лица, уступив место плотно сжатым губам. Алетта будто видела свое отражение, только предпочла не любоваться им, а перевести взгляд на пейзаж, открывающийся с балкона. Запах легкой сырости и сладости молодой травы удачно успокаивал нервы.

— Опять ты за свое.

— Не опять. Это, — Алетта широким жестом обвела поселение за стенами усадьбы, — это наследие нашего отца, Магнолия, а не приданное.

— Именно что наследие, а наследие должно передаваться детям.

— У тебя нет детей.

— Это пока. И такими темпами они уж точно появятся у меня раньше, не находишь?

— Я ценю твою жертвенность, сестра, благодаря тебе мы заключили пусть и не столь удачный, но крепкий союз, дающий нам возможность поставлять зерно и хлопок через Гелибол и Новиград, но… что ты на меня так смотришь?

Магнолия взирала на сестру с сожалением, с нисхождением, которое задевало баронессу куда глубже оскорблений и угроз.

— Карл хороший человек, Алетта, я согласилась на этот брак не только из-за того, что его семья имела вес и хорошую репутацию среди торговцев. Он выказывает мне знаки внимания, заботится и не бывает грубым…

— Это только пока, — с сомнением констатировала девушка, скрестив руки на груди. — Его цель — не процент от продаж, а мои земли.

— Наши.

— Нет, мои. Ты теперь Бевентот, а я осталась единственной Валхольм, и вся ответственность за это место лежит на моих плечах.

— Ты слишком многое на себя берешь, как бы ты ни хотела отнекиваться и отрицать очевидное, но без чужой помощи тебе не справится.

— Но без помощи Бевентота я обойдусь.

— Хватит так говорить. Он мой муж.

— Он явился сюда без моего согласия, — возмутилась Алетта.

— Он мой муж, Алетта! Как бы я выглядела, явись на похороны отца без сопровождения!

И не поспоришь. Хотела бы Алетта возразить, найти любой предлог и причину, по которой Карлу Бевентону здесь не место, да только не находилось таковой. Если бы он не явился, то уже открыто продемонстрировал бы неуважение к роду Валхольм. Ее старшая сестра связана с ним узами брака, что делало их родственниками. Хуже всего, что Магнолия догадывалась о корыстных намерениях мужа, однако видела в них необходимость.

— Ты не веришь в меня, верно? — С грустной улыбкой уточнила Алетта.

— Управлять поместьем — это одно, но тебе предстоит заботиться о людях, экономических аспектах и политических. Сколько тебе лет? Двадцать? Я всего на два года старше тебя и…

— Мне жаль, что ты в меня не веришь, Магнолия.

— Дело не только в вере.

— В страхе? — Заметив, как резко затаила дыхание собеседница, Алетта хищно ухмыльнулась. — Старые суеверия остались в прошлом, я помогала отцу вытянуть наш край из глубокой ямы, придерживалась жестких правил и смотри… теперь мы живем в раю.

— Земля этого рая пропитана кровью. Ты была слишком маленькой, чтобы понять, что на самом деле творилось. После того как отец пошел на сделку с тем демоном…

— Хватит сказки рассказывать, — с пренебрежением отмахнулась девушка, — никаких демонов и сделок не было, эта благодать — дело рук нашего отца. Ты поступаешь неуважительно, оскорбляешь его доброе имя такими словами.

— Я вовсе не…

— Попридержи язык, сестра. Не нужно оправданий.

У Магнолии отпало всякое желание спорить, суровый взгляд собеседницы тактично намекал, что лучше не развивать эту тему. Алетта оказалась довольна реакцией и покорностью, которые выказывали люди, когда она смотрела на них с неодобрением. В детстве все казалось игрой, но с годами маленькая девочка росла и ее угрозы, приводимые в исполнение, а также вид полноценной женщины, а не ребенка, меняли положение. Поскольку единственный сын барона Валхольма погиб семнадцать лет назад, лишь дочери могли поддержать отца, а также его политику выживания.

— Надеюсь, ты снимешь зеленые побрякушки на его похоронах.

Очередной выпад уязвил Магнолию, но будто в отместку она придирчиво бросила:

— А ты не явишься с глубоким декольте.

Она вылетела с балкона так быстро, что Алетта даже не успела проводить. Да и не зачем, сестра прекрасно ориентировалась в доме, куда сильнее девушку озадачил ее внешний вид. Она посмотрела вниз, на глубокий вырез платья — одного из любимых, с черным кружевом поверх бордового шелка — и ухмыльнулась. Ей нравились роскошные одеяния, не вычурные и пышные юбки, а одежда, подчеркивающая стройный изгиб талии и прямую осанку. Без клейма замужества она имела полное право одеваться подобно чародейкам в былые времена, пока не начались их гонения, и они стояли подле королей.

Отец не осуждал ее за наряды, только изредка бубнил под нос недовольства, когда Алетта позволяла себе нечто необычное и новое. В основном стражники хотели, но боялись откровенно разглядывать ее — пара отменных показных порок и в рядах охраны восстанавливалась дисциплина.

Девушка прекрасно понимала, что ее хочет трахнуть половина Сорбеца, а другая — сжечь на костре. После смерти отца вероятность, что у кого-то хватит смелости или тупости на такой поступок, возросла.