Дьявол в музыке (ЛП)

Подошёл Карло.

- Позвольте мне быть вашим переводчиком.

- Благодарю, - МакГрегор продолжил на английском. – Меня всегда удивляло, как вы постоянно остаётесь в хорошем расположении духа, тогда как все остальные из вас двух минут не могут быть чем-то довольны.

- Остальные слепые старики? – с улыбкой уточнил Донати. – Я думаю, я меньше жду от жизни и потому больше наслаждаюсь тем, что получаю. Кроме того, я чувствую себя полезным – моей музыкой, моими уроками. Я не одинок – молодые певцы ищут у меня наставления и одобрения. Конечно, я не так счастлив, как вы. Даже в Италии учитель пения нужен меньше, чем врачеватель.

- Но… - МакГрегор замолк в смущении. Но какое значение имело то, что подумают о нём эти люди? Он вернётся в Англию и больше никогда их не увидит. – Иногда я думаю, что станет со мной, когда я буду слишком стар и немощен, чтобы работать.

- Я думаю, до этого дня ещё далеко, - заверил его Донати, - но когда он придёт, это будет значить, что в Божий промысел больше не входит ваша работа в этом мире.

- Но почему Божий промысел сделает меня бесполезным?

Донати мягко улыбнулся.

- Быть может, потому что он хочет сделать вас ближе к себе, и не может привлечь вашего внимания иным образом.

Со стороны береговой тропинки появилась фигура. МакГрегор не мог сказать кто это, пока пришелец не ступил под свет фонарей, стоявших вдоль перил.

- Вам что-нибудь нужно, маэстро? – хмуро спросил он.

- Нет, Себастьяно, всё в порядке. Иди в деревню, развлекайся.

- Я лучше отработаю пение.

- Конечно, если хочешь. Но ты усердно трудился прошлые недели. Ты заслужил праздник.

- Я лучше отработаю пение, - твёрдо повторил Себастьяно.

Донати покачал головой.

- Делай, как хочешь.

Себастьяно ушёл.

- Здесь он не очень счастлив, - объяснил композитор МакГрегору и Карло. – Он привык к жизни в городе. А его возлюбленная осталась в Павии.

- Это тяжело для юноши его лет, - сказал доктор.

- Да, - согласился Донати, - а её муж так ревнив, что она боится писать.

МакГрегор покачал головой, скорбя над нравами этой страны.

- Почему он не мог найти девушку, что не была бы замужем?

- И погубить девственницу? – спросил поражённый Донати.

- Нет, нет! – запротестовал МакГрегор. – Жениться на ней!

- У него нет денег, чтобы жениться, - ответил композитор.

- Значит, он мог бы воздерживаться, - проворчал МакГрегор, - как ваши священники.

Карло только рассмеялся.

- Кто вам такое сказал?

Изнутри донёсся голос Себастьяно:

All’idea di quel metallo

portentoso, onnipossente…

Снова дуэт из «Севильского цирюльника», который Себастьяно отрабатывал с того мига, как приехал на виллу. МакГрегор уже знал, о чём там поётся – цирюльник Фигаро учил графа Альмавиву, как замаскироваться под пьяного солдата, чтобы проникнуть к дом к Розине, в которую граф был влюблён. Себастьяно пел партию Фигаро и играл на пианино партию Альмавивы.

- Вы думаете, он сможет добиться успеха, маэстро? – спросил МакГрегор.

- У него многообещающие способности, - ответил Донати. – У него тёплый и гибкий голос, он умеет трудится, и у него есть темперамент.

- Темперамент? – уточнил доктор.

- Стойкость, целеустремлённость, тщеславие. Мужество, чтобы отстаивать своё мнение перед театрами и соперниками, скромность, чтобы иметь дело с покровителями и публикой. В сравнении с Орфео… - голос Донати смягчился, - у Орфео был более приметный голос, но не темперамент. Совсем нет.

- Che invenzione, che invenzione prelibata! – пел Себастьяно. Мысль прекрасна, нет сомненья!

- Когда-то мне это нравилось, - заметил МакГрегор, - но когда неделю слышишь это каждый вечер…

- Тише! – встрепенулся Донати. – Слушайте!

МакГрегор прислушался. Сперва в ушах звучало только проклятое «Che invenzione, che invenzione». Но потом у него перехватило дыхание. Кроме бойкого баритона Себастьяно он разобрал и другой голос – высокий и прекрасный. Кто-то пел партию тенора.

Себастьяно замолк. Остался только тенор, но лишь на мгновение. Потом всё началось снова, но уже в по-другому – пылко, маняще, томно:

Un’aura amorosa

Del nostro tesoro

Un dolce ristoro

Al cor porgerà…

МакГрегор, Донати, Гримани, Карло и маркеза слушали как загипнотизированные. Себастьяно появился на террасе и встал рядом с учителем. Доктор поискал взглядом Кестреля и увидел его фигуру на балконе библиотеки – свет очерчивал силуэт. Джулиан смотрел направо, вдоль фасада виллы, в сторону южной террасы. МакГрегор понял, что пение доносится оттуда.

Un’aura amorosa

Del nostro tesoro…

- Ему всегда нравился Моцарт^[61], - тихо проговорил Донати.

- Кому? – требовательно спросил Гримани.

- Орфео, синьор комиссарио. Это Орфео.

Глава 22

Волшебство пропало. Гримани и Карло пронеслись по террасе к южной стороне виллы.

- Кестрель! Маэстро Донати говорит, что это пел Орфео! – крикнул МакГрегор.