Дьявол в раю. Романы

— Как, черт возьми, ты проходишь в закрытое учреждение? — сказал Гуров, так как сказать больше ему в принципе был нечего.

— Ты звал меня? Чай гони… Нехорошо, пугаешь маленьких девочек. Татьяна подошла, поцеловала Гурова в щеку, села за стол Крячко. — Ну и стулья у вас, колготок не напасешься. — Неожиданно сощурив и без того узкие глаза, Татьяна спросила: — Это меня ты ведьмой назвал?

— Значит, дочка разыскала тебя. Молодец.

— Она позвонила диспетчеру и сказала, что у меня квартира горит. Когда меня нашли и я позвонила домой, эта чертовка заявила, что если я не объявлюсь, то ты застрелишься. А так как о пожаре уже было сказано, дали разъездную машину. Короче, Гуров, что случилось?

Он коротко объяснил ситуацию. Мол, имеется муж и жена. Он помощник Президента. Она — жена помощника, держит супруга мертвой хваткой, а он крайне нужен в единственном числе.

Задав несколько наводящих вопросов и, с точки зрения Гурова, получив нулевую информацию, Татьяна довольно кивнула и подвинула телефон.

— Здравствуйте, как я рада, что застала вас, — сказала Татьяна деловым и одновременно медовым голосом. — Я говорю с супругой помощника Президента?

— Да, а вы кто будете? — послышалось в трубке.

— Центральное телевидение, режиссер Ташкова.

— Очень приятно — Голос Вероники сильно помягчел. — Да, я супруга Юрия Олеговича, меня зовут Вероника Андреевна.

— Вероника Андреевна, — повторила Татьяна медленно, как бы пробуя имя на язык. — Неплохо, хотя… Впрочем, это потом. Вероника Андреевна, вкратце, я хочу создать портреты людей из окружения Президента, в частности жен этих людей. Надо сказать, у меня не очень получается…

— Неудивительно, — вставила Вероника. — А к кому вы обращались?

— К моему удивлению, жены наших лидеров скованно держатся, обладают небольшим словарным запасом…

— Предупреждаю, я тоже не Уильям Шекспир, — рассмеялась Вероника. Татьяна поддержала ее и сказала:

— Вы знакомы с Шекспиром, и это уже прекрасно! Вы знает его имя великолепно! Вы не могли бы приехать, на студию и попробоваться?

— Когда?

— Сейчас, естественно.

— Но я не в форме…

— Пустяки, Вероника Андреевна. У нас о работают профессионалы, вас причешут, подберут блузочку и нужный макияж.

Предложение было более чем соблазнительным, но Вероника вспомнила сегодняшний день, взглянула на дверь в кабинет мужа и простонала:

— Никак не могу, дикая мигрень. Давайте договоримся на завтра.

Гуров, слушавший разговор по параллельному телефону, отрицательно покачал головой.

— Вероника, мы с вами уже почти родственные души. Но телевидение есть телевидение, сейчас или никогда. А мигрень, простите, попахивает нафталином, сегодня говорят: голова раскалывается. А это мы поправим.

— Ну, хорошо, — засмеялась Вероника. — Только я приду с мужем.

— Ни в коем случае. Его присутствие будет вам мешать.

И тут в Веронике появился червячок сомнения:

— Дайте ваш номер, я вам перезвоню.

— Записывайте.

Гуров схватился за голову, первые три цифры МВД были всем хорошо известны, а телевидение совсем в другом районе Москвы. Татьяна мазнула рукой и покрутила пальцем у виска.

— Да, я слушаю, — сказала Вероника. Татьяна продиктовала номер диспетчерской, сказала, чтобы спрашивали режиссера Ташкову.

— Вам скажут, что у меня дома пожар, так дома в порядке, я бегаю по студии, выбиваю просмотровый зал. Пропуск я вам закажу, приезжайте. Дежурный на контроле будет знать, где я в данный момент. — Татьяна положила трубку, взглянула на Гурова. — Думаешь, только у тебя запарки и кризисы?

Гуров проследил, как мадам Ждан прыгнула в машину и умчалась на телевидение, был невежлив с вахтером, который хотел выяснить, в какую квартиру направляется «посторонний».

— Я не сомневался, что ты вернешься… — Ждан открыл Гурову дверь, последние слова у хозяина не получились.

— Я не грабитель! — Гуров втолкнул Ждана в квартиру, достал удостоверение. — Полковник Гуров. Нас сегодня грубо прервали, а мне нужно продолжить разговор.

Юрий Олегович Ждан походил на ученого, каким его изображали в наших картинах 30 — 40-х годов: очки, спадающие на лоб волосы, раскоординированные движения, смущенная улыбка. Гуров прошел за хозяином в кабинет, закрыл за собой дверь, спросил:

— В квартире никого нет?

— Я ничего не скажу! — Ждан сел за стол, скрестил рук.

— Вообще ничего? А «здравствуйте»? — улыбнулся Гуров.

— Вы ворвались…

— Простите, Юрий Олегович, я не ворвался, а вошел. Вы мне звонили, хотели сообщить нечто важное, но нас разъединили. — Гуров осмотрел кабинет, увидел на стене огромный портрет красивой женщины с полу — обнаженной грудью и злыми глазами.

— Ваша жена? Очаровательная женщина… И Так что вы хотели мне сказать и не успели? Вы начали говорить, что получили странное письмо.

Это была дешевая уловка, ни о каком письме Ждан сказать не успел.

— Простите — нервы, — пробормотал Ждан. — Тяжелый день да еще простуда. Он неестественно кашлянул.

— Какое письмо вы получили? — повторил Гуров, прекрасно зная подобную категорию людей, способных вывалить все сразу или упереться и отрицать очевидное.