Дьявол в раю. Романы

— Вероника, — сказал он. — Вы мне глубоко симпатичны, поэтому не будем крутить. Вы оказались в дерьме по самые уши. Сегодня Яшин отрицает, что кейс с «куклами» получил от вас, но это сегодня. А завтра будет завтра. И лучше, чтобы первой правду сказали вы.

Вероника пригубила из стакана, оценивающе осмотрела Крячко, поняла, что это герой не ее романа, а точнее, что она — не героиня его романа. И спокойно произнесла:

— Если можно, покороче, господин полковник.

— Если совсем коротко, то нам нужен дубликат кейса, который вы выдали Яшину.

— А если я откажусь? — спросила Вероника.

— Произойдет длинная история с неясным концом, — ответил Крячко.

— А худший и лучший варианты этого конца?

— Лучший вариант — вы остаетесь на свободе, но уже, конечно, не как жена помощника Президента, а худший вариант — это вульгарная тюрьма.

Вероника молчала долго, выкурила сигарету. Станислав ее не торопил. Наконец Вероника погасила сигарету, криво улыбнулась и сказала:

— Не знаю, где слышала, но люди говорят, что признание облегчает совесть, но удлиняет срок.

— В большинстве случаев люди говорят правильно.

— Так повторите, пожалуйста, что вы хотите?

— Я хочу дубликат «куклы» такого же миллиона, какой вы в свое время передали Яшину.

— Я не знаю, о чем вы говорите. — Вероника вновь закурила. — Но ради любопытства спрошу: а если бы мне удалось достать такой дубликат, то что бы я с этого имела?

— Не знаю, как с совестью, — ответил Крячко, — но срока вы не имели бы наверняка.

— А какие гарантии?

— Мое слово.

— А сколько стоит ваше слово?

— Позвоните полковнику Гурову, он подтвердит, что мое слово — это слово.

— Извините, — Вероника растянула губы в улыбке, — а кто такой полковник Гуров?

— Если вы не знаете полковника Гурова, то наш разговор теряет всякий смысл.

Наступила долгая пауза. После чего Вероника спросила:

— Если я возьмусь выполнить ваше поручение, я сильно рискую?

В этот момент Станислав вспомнил одну из заповедей Гурова: «Если ты не знаешь, что ответить, всегда говори правду». Он немного помялся, подбирая слова, и ответил:

— Скажем так: вы рискуете, но меньше, чем в любом другом случае.

Вероника снова выдержала паузу, допила свой виски и спросила:

— Вы считаете, что у меня есть выбор? Опять же памятуя заповедь своего начальника, Крячко сказал:

— В принципе есть, но я бы вам советовал согласиться.

— Когда вам нужны эти «куклы»?

— Когда вам удобнее их спросить. В качестве объяснения можете сказать, что попали на мошенников, которые отдают эти «куклы» за настоящие доллары.

— Если я сумею договориться, мне предупредить вас о том, что я отправилась за «товаром», или я все время буду находиться под наблюдением?

— Мне кажется, — ответил Крячко, — что подобные мелочи не должны вас интересовать, вы можете поступить по своему усмотрению. Но я бы вашим телефоном в любом случае не пользовался.

— Значит, никакого протокола и никаких гарантий — только личная договоренность?

— Если желаете, — ответил Крячко, — можем оформить протоколом, но я бы вам этого не советовал.

Когда Станислав сел в свой «мерседес», где его ждал Гуров, который, естественно, слышал весь разговор, он показал Крячко большой палец и сказал:

— Хай класс! Еще два-три слова, и ты бы ее передавил. Теперь будем ждать результата.

— Всегда рад, шеф, — ответил Станислав, приподняв несуществующую шляпу.

— Ну, а теперь простенькая задача, найти этот чертов миллиард. Скажи, Станислав, ты работал когда-нибудь на вокзале?

— Лет сто назад было дело.

— Ты помнишь прием «чемоданчиков»? Стоит этакая дамочка, ждет посадки у своего вагона, рядом чемодан. Она его даже ногой все время чувствует. Глядь, а чемодана и нет, а вместо ее чемодана — какой-то баул неизвестный. И с воплем «Караул! Украли!» бежит она в поисках своего имущества. А секрет прост: на ее чемодан надели чехол. Вот сдается мне, что пропажа этого миллиарда как раз и заключается в том, что на контейнер с валютой надели другой чехол.

— А в таком случае, шеф, — ответил Крячко, — нам следует выяснить, как выглядит упаковка ста миллионов или миллиарда долларов, и чем ее могли прикрыть.

Ночью Гуров не спал. Татьяна, которая лежала рядом, порой просыпалась, смотрела на него вопросительно, но сыщик мало походил на живого человека, тем более на живого мужчину. Он просчитывал финал. Когда совсем рассвело, он понял, что дело можно передавать в прокуратуру.

Татьяна сначала обиделась, потом, походив по квартире в гуровском халате, который был ей велик, она спросила у него:

— Ну и что, полковник? Ты каждое дело заканчиваешь в таком похоронном настроении?

— Нет, Танюша, — ответил он. — Я просто не выношу жару. Ты видишь это марево над камнем, который называется Москвой? Эта жара сегодня меня доконает. Люди придумали правила для того, чтобы их нарушать: я никогда никому не даю ключи от своей квартиры, вот ключи — я уезжаю и не знаю, когда вернусь. Будет настроение — будешь здесь, соскучишься по дочке — поедешь домой.

Гуров с тяжелым вздохом надел портупею с пистолетом, пиджак, даже поправил галстук, поцеловал Татьяну в щеку и вышел из квартиры.