Дьявол в раю. Романы

— А сыскаря надо просто убить. Незабвенный Иосиф Виссарионович говорил: «Есть человек — есть проблема, нет человека — нет проблемы».

На мгновение у Акима защемило сердце. Он вспомнил Гурова и не мог представить его мертвым. Но, в конце концов, полковник обыкновенный мент, и подвернись ему возможность, он посадит Акима-Лёнчика и бровью не поведет. И почему-то вспомнилась его фраза: «Береги себя, Ленчик!» Ладно! Уж он-то себя побережет.

* * *

Гуров вернулся домой радостный и возбужденный. Обнаружение «кукольника» обнадеживало, а уж что-что, а вести наружное наблюдение контрразведка умела лучше, чем кто-либо другой. И если связь между Сергеем Сергеевичем и Якушевым существует, то они это выявят. И дело покатится к финалу.

Войдя в пустую квартиру, Гуров огорчился, что нет Татьяны, — хотелось поговорить и по возможности поделиться успехом. Поставив на плиту бульон с пельменями, он быстренько принял душ, надел свежую рубашку, перекусил и начал расхаживать по квартире, потому что думалось ему лучше всего, когда он ходил.

Зазвонил телефон. Он снял трубку и уже хотел было сказать: «Танюша», когда услышал голос Михаила Захарченко:

— Лев Иванович, здравствуйте, это я, Мишка. Есть новости. Два дня назад Аким-Лёнчик собрал своих ребят и сказал, что уезжает в деревню к матери. При выходе из кабака встретил Бориса Галея, они вместе куда-то ушли, — а позавчера Аким снова появился в кабаке, сказал, что никуда не уезжает и предстоит серьезная работа. Что за работа — я не знаю, но четверо из ребят перестали приходить в кабак, и все удивляются, куда они подевались. И прошел слух, будто в Москве ищут целую кучу долларов. Уж не знаю сколько, одни говорят, что сотни миллионов, другие называют аж миллиард, но знаю точно, что у ребят Акима появились деньги, конечно, доллары.

— Спасибо, парень, — спокойно сказал Гуров. — Ты большой молодец!

Гуров положил трубку, откинулся в кресле. Он понял, что Галей переиграл его и сумел вербануть Акима. «Здоровый мужик, а в голове ветер гуляет!» — со злостью подумал Гуров об Акиме-Лёнчике.

Гуров взял с журнального столика пачку сигарет, хотел вытряхнуть одну, но сигареты рассыпались и несколько штук упало на пол. Тихо матерясь за свою неловкость, Гуров начал собирать сигареты и неожиданно увидел глубокий след от ножки кресла, оставшийся на мягком паласе. Тогда Гуров встал на колени, приподнял кресло и понял, что его недавно переставили. Кресло было массивное и тяжелое, Татьяна вряд ли могла бы справиться одна. Значит, в его, Гурова, отсутствие здесь побывал мужчина.

Полковник достал из ящика стола прибор для обнаружения всяческих устройств подслушивания и начал расхаживать по комнате в поисках «жучка». Этого можно было и не делать: достаточно было, сидя в кресле, протянуть руку и провести ладонью по крышке журнального столика снизу, как «жучок» очутился бы в его ладони. Гуров внимательно осмотрел «жучка» и, хотя не был специалистом в электронике, понял, что устройство достаточно слабое и способно передавать лишь разговоры, которые ведутся в гостиной и по телефону. Причем по телефону только в том случае, если говорить из гостиной. Значит, звонок Захарченко хотя и засекли, но слушали только то, что говорил Гуров. А он, слава Богу, ничего лишнего не сказал. Он прилепил «жучка» на место, закурил и понял, что ему предстоит принять нелегкое решение: Татьяну использовали втемную или она участник этой игры? Интуитивно он верил, что Татьяна не способна на двойную игру. Но, кроме интуиции, было и еще одно доказательство ее порядочности.

Если бы женщина была из чужого лагеря, то на кой черт устанавливать этот «жучок» и рисковать, если всю необходимую информацию можно получать непосредственно от нее самой?

Хлопнула входная дверь, и в комнату влетела Татьяна. Она привычно швырнула сумку на диван, начала стаскивать мокрый плащ. Гуров поднялся и помог ей, после чего обнял ее так крепко, что женщина пискнула, взглянула на улыбающегося Гурова удивленно и сразу спросила:

— Что произошло?

— Ничего, Танюша, ничего, — ответил Гуров, пытаясь придать лицу серьезное выражение.

— Врешь, поэтому иди на кухню и приготовь мне яичницу.

Татьяна поужинала, даже выпила рюмку водки. Гуров помялся: он дал себе зарок воздержания. Но сейчас не выдержал и тоже выпил, уж очень удачен был день. Потом он поднялся, плотно закрыл дверь из кухни в гостиную, сел напротив Татьяны и негромко сказал:

— А теперь, дитя мое, расскажи, каких мужиков ты принимаешь в этой квартире в мое отсутствие?

— Не мужиков, а одного мужика, и не принимаю, а пустила на минуточку. А теперь удовлетвори женское любопытство и ответь: как ты об этом узнал?

— Как я узнал — неинтересно. Мне интересно знать, как ты могла, зная, где и кем я работаю, пустить в квартиру постороннего мужчину?

Татьяна смутилась, порозовела и, слегка запинаясь, подробно рассказала о встрече на бульваре, сказала, что училась вместе с Михаилом, что пятнадцать лет назад у них был роман-экспресс, который начался в понедельник и закончился в четверг.