Дьявол внутри нас

- Вот видишь, опять несешь околесицу! В жизни нет ничего такого, ради чего стоило бы умереть. Стоит только жить. Больше того, мы обязаны жить! Твою башку так заклинило на небытии, что ты прежде всего ищешь цель, ради которой стоило бы отказаться от жизни, то есть уйти в действительное, а не в воображаемое небытие. Жить! Жить лучше всех, подняться над людьми, повелевать ими, быть сильным, даже жестоким - вот как следует жить! Посвяти этой цели жизнь - и, увидишь, ты сразу воспрянешь духом.

Нихад покраснел от возбуждения, его бегающие глаза засверкали.

- Ты в самом деле переменился, Нихад, - все так же вяло отозвался Омер. - Или я прежде не знал тебя. Так вот какие страсти ты скрывал в себе! Ты очень эгоистичен и самолюбив, верно ведь? Может быть, ты и прав… Но эта твоя правда претит мне…

Официант в белом переднике повернул выключатель. Желтым светом вспыхнули лампочки, подвешенные на проволоке между деревьями. В кофейню, громко споря, вошли четверо мужчин и сели за соседний столик.

- Откуда изволили пожаловать, господа? - обернулся к ним Нихад.

- Вы тоже здесь? - удивился один из пришедших, низкорослый, с нервными движениями человек. И тут же добавил: - Ну и глупый вопрос я задал! Видно же, что вы - здесь. Подобное только у нас, турок, возможно: задать вопрос, который заведомо не нуждается в ответе. Скажите, на каком еще языке можно проговорить несколько часов кряду и ничего дельного при этом не сказать?

Второй, тоже небольшого роста, сощурил глаза, - за толстыми стеклами очков невозможно было определить их цвет, - и спросил своего спутника:

- А ты не замечаешь, что твоя тирада служит лишним доказательством этой особенности. нашего языка?

- О господи, опять начались умничания, - поморщившись, пробормотал Омер. - Лучше совсем не иметь мыслей, чем вести эти бесконечные разглагольствования.

- Подумать только, - вполголоса обронил Нихад,--а ведь оба они - знаменитости! И в словах этого

выдающегося турецкого поэта, и в словах столь же выдающегося публициста несомненно заключена святая истина.

Приятели тихонько рассмеялись. Двое из вновь пришедших упорно отмалчивались. Нихад наклонился к одному из них и о чем-то тихонько спросил. Тот утвердительно кивнул, и Нихад повернулся к Омеру:

- Все в порядке. По крайней мере, сегодня вечером мы живем.

Омер сокрушенно вздохнул: новость не очень обрадовала его.

- Ты недоволен? - удивился Нихад.

- А чему радоваться?

- Как чему? Ты говоришь таким тоном, словно брезгуешь пить за чужой счет.

- Замолчи, ради бога! Вся моя жизнь… Вся наша жизнь… одна низость…

- Подумаешь, воплощение добродетели!

- Вовсе нет! Просто я решил с сегодняшнего дня начать новую жизнь, не такую мелочную и убогую, как прежде, а по-настоящему осмысленную. Вот так… Стоит мне приложить старания, и я добьюсь чего угодно. Ах, если бы не дьявол, что сидит во мне! Он подстрекает меня на поступки, которые по доброй воле я ни за что не совершил бы. Пытаюсь избавиться от него - куда там… И не я один такой. В любом из нас - точно такой же дьявол, он вертит нами как хочет. Уверен, твои планы покорения мира - тоже его работа.

Нихад не выдержал.

- Да прекрати ты, ради бога! Я понимаю, что с тобой происходит. Только боюсь, ты рассердишься, если сказать тебе об этом прямо…

- Ну, скажи!

- Тебе нужно жениться!

- Дурак!

Омер брезгливо поморщился, вытащил из кармана журнал и принялся опять его просматривать. Нихад обернулся к маленькому человечку в очках.

- Ваша сегодняшняя статья, Исмет Шериф-бей, просто превосходна. У нас нет другого публициста, который обладал бы такой неотразимой логикой и так умело разил врагов своим острым пером. Каждую вашу статью мы ждем с большим нетерпением…

Омер оторвался от журнала.

- Ты что, цитируешь письма благодарных читателей?

- А разве я не прав?

- Прав, прав. Только забыл добавить, что во главе противников, поверженных нашим Исметом Шерифом, стоит он сам. Судя по тому, что в каждой новой статье он с удесятеренной энергией утверждает противоположное тому, что писал м,есяц назад, первый замертво поверженный им враг - все тот же Исмет Шериф. Не так ли, Эмин Кямиль?

- Совершенно верно, - с готовностью подхватил великий турецкий поэт, только что доказывавший способность родного языка ничего не выражать. Обычно он не упускал возможности поспорить с Исметом Шерифом.

- Тот, кто не понимает, что жизнь - это последовательная цепь изменений, - проговорил Исмет Шериф, - и что каждое такое изменение есть шаг вперед по пути прогресса, - тот просто мракобес…