Дьявол всегда здесь

– Ну, мне нравится думать: вот когда-нибудь люди посмотрят на мои фотографии и скажут, что они не хуже, чем вещи этих ребят. Мои фотографии, Билли, – настоящее искусство, как в музее. Был когда-нибудь в музее?

– Нет, – сказал Эрвин. – Не сказать, чтобы был.

– Ну, может, когда-нибудь сходишь. Так что скажешь?

– Про что? – спросил Эрвин.

– Может, выйдем и я поснимаю тебя с Сэнди?

– Нет, мистер, спасибо. День был долгий, так что я бы лучше ехал. Просто хочу добраться до Мида.

– Ой, ладно тебе, сынок, делов-то на пару минут. Что скажешь? А если она для тебя разденется?

Эрвин взялся за ручку дверцы.

– Ничего страшного, – сказал он. – Я и пешком по шоссе дотопаю. А вы оставайтесь, фотографируйте сколько хотите.

– Так, стоять, чтоб тебя, – забеспокоился Карл. – Я не хотел тебя расстраивать. Но, блин, за спрос же не бьют? – Он положил камеру на сиденье и вздохнул. – Ладно, дай мне поссать, и мы свалим отсюда.

Карл вытащил грузное тело из машины, подошел к багажнику. Сэнди достала сигарету из пачки. Эрвин бросил на нее взгляд и заметил, как дрожат у нее руки, пока она несколько раз пыталась зажечь спичку. Вдруг его, будто нож, пронзило нутряное чувство, для которого парень и названия-то не мог подобрать. Он уже вынимал «Люгер» из-за ремня рабочих брюк, но услышал, как Карл говорит:

– Выходи из машины, парень.

Толстяк стоял в двух метрах от задней двери и целился в него из длинноствольного пистолета.

– Если вам нужны деньги, у меня есть немного, – Эрвин снял оружие с предохранителя. – Можете забирать.

– Теперь весь такой послушный, а? – усмехнулся Карл. Сплюнул в траву. – Вот что, хуесос мелкий, деньги пока придержи. Мы с Сэнди с ними разберемся, но сначала сделаем гребаные фотографии.

– Лучше делай, как он говорит, Билли, – посоветовала Сэнди. – Если его не слушаться, он нервничает. – Когда она глянула на него и улыбнулась своими гнилыми зубами, Эрвин кивнул сам себе и толкнул дверь. Не успел Карл осознать, что у парня в руке, как первый выстрел уже пробил ему живот. От удара пули его дернуло в сторону. Карл отшатнулся на три-четыре шага и удержал равновесие. Начал поднимать оружие, чтобы прицелиться, но еще одна пуля попала ему в грудь. Он с тяжелым ударом приземлился навзничь в сорняки. Еще чувствовал в руке тридцать восьмой калибр, однако пальцы не слушались. Откуда-то издали доносился голос Сэнди. Казалось, она снова и снова повторяет его имя: Карл, Карл, Карл. Он хотел ответить, думал: если передохнет всего минуту, то все уладит. По телу пополз холодок. Карл чувствовал, как под ним в земле разверзается яма, а тело туда погружается, и стало страшно – и от самого этого ощущения, и от того, как из-за него в груди перехватило дыхание. Стиснув зубы, начал выбираться из ямы, пока не погрузился глубоко. Почувствовал, как поднимается. Да, черт возьми, он еще все исправит, а после этого они с Сэнди завяжут. Увидел тех двух сорванцов на велосипедах, которые проезжали мимо и махали руками. Больше никаких фотографий, хотел он сказать Сэнди, но не хватало дыхания. Потом на него опустилось что-то с большими черными крыльями, снова толкнуло вниз, и, как ни хватался он в панике левой рукой за траву и землю, в этот раз остановиться уже не смог.

Когда женщина стала звать мужчину по имени, Эрвин повернулся к ее сиденью и увидел, как она начала копаться в сумочке.

– Не надо, – покачал он головой. Отступил от машины и прицелился из «Люгера». – Я вас богом прошу.

По ее лицу бежали черные ручьи туши. Она еще раз выкрикнула имя толстяка, потом замолчала. Сделала несколько глубоких вдохов, уставилась на подошвы Карла, успокоилась. В одной из них, заметила она, зияет дырка размером с монету в пятьдесят центов. Всю дорогу он об этом молчал.

– Пожалуйста, мэм, – сказал Эрвин, когда увидел, как она улыбается.

– Ну на хуй, – шепнула она, достала пистолет и выстрелила. Хотя целилась парню прямо в грудь, он остался на ногах. Она еще раз судорожно взвела курок большим пальцем, но не успела нажать на спуск повторно, как Эрвин прострелил ей шею. Двадцать второй калибр упал на пол, пуля отбросила Сэнди на дверцу со стороны водителя. Зажав руками горло, она попыталась остановить красный ручей, бьющий из раны. Начала задыхаться и закашлялась на сиденье кровью. Подняла глаза к его лицу. На несколько секунд они расширились, а потом медленно закрылись. Эрвин слушал, как она сделала несколько прерывистых вдохов, а потом с хлюпаньем испустила дух. Он не мог поверить, что женщина промахнулась. Господи боже, она же стреляла в упор!