Дьявол зимой

«Полагаю, многие согласятся, что возрождение клуба Дженнера мог осуществить лишь один человек, которому благодаря его чертовскому обаянию удается быть на короткой ноге с самыми разными кругами общества, включая мир моды, политики, литературы и аристократии. Речь идет, разумеется, о знаменитом лорде Сент-Винсенте, нынешнем владельце фешенебельного заведения, которое обещает стать самой главной достопримечательностью Вест-Энда...»

Однажды вечером, сидя в конторе, Эви просматривала газеты. Она никак не ожидала, что Себастьян и клуб удостоятся такого внимания. Радуясь за него, она невольно задумалась, что будет, когда закончится траур, и они начнут выезжать в свет. Она не сомневалась, что их завалят приглашениями. Беда в том, что у нее было мало шансов приобрести светский лоск. Ей придется преодолеть свою застенчивость. Она должна научиться вести остроумную беседу... быть обаятельной... держаться уверенно...

– Почему у тебя такой хмурый вид, дорогая? – Себастьян вошел в комнату и уселся на краешек стола, глядя на нее с поддразнивающей усмешкой. – Прочитала что-нибудь неприятное?

– Совсем наоборот, – мрачно отозвалась Эви. – Все просто в восторге от клуба.

– Понятно. – Он приподнял пальцем ее подбородок. – И тебя это огорчает?

Эви сбивчиво заговорила, пытаясь объяснить:

– Д-да. Потому что ты становишься знаменитым – и не только своими амурными похождениями, – а это значит, что тебя будут повсюду приглашать. Когда закончится траур, нам придется ходить на балы и вечеринки. Боюсь, я не смогу удержаться от того, чтобы не прятаться по углам. В душе я по-прежнему неуклюжее создание, которое привыкло подпирать стенку на балах. Мне нужно научиться вести себя в обществе, разговаривать с людьми. Иначе я буду действовать тебе на нервы или, что еще хуже, ты начнешь стыдиться меня...

– Эви, успокойся. О, Господи! – Подцепив ногой ближайший стул, Себастьян подтянул его к себе и уселся напротив жены, так что их колени соприкасались. – Похоже, ты не можешь выдержать и двадцати минут, чтобы не найти себе повод для беспокойства. – Он улыбнулся и поднес ее руки к своим губам. – Я не хочу, чтобы ты менялась. – Его лицо посерьезнело, глаза потемнели. – Как я могу стыдиться тебя? – продолжил он. – Ты в жизни не совершила ничего дурного. А что касается всех этих ужимок, которые приняты в гостиных... Надеюсь, ты никогда не станешь похожа на пустоголовых дурочек, которые без умолку болтают, умудряясь не сказать ничего интересного. – Притянув ее ближе, он потерся носом о ее шею чуть выше отделанного шелком выреза платья, затем прижался к ней губами, лаская гладкую кожу, и прошептал: – Ты не неуклюжее создание. Но я не возражаю, чтобы ты пряталась по углам, дорогая, при условии, что мы будем делать это вместе. Я даже настаиваю на этом. И должен предупредить тебя, что я очень неразборчив в выборе мест – я могу овладеть тобой на чердаке, на балконе, под лестницей и даже за декоративной пальмой в кадке. А если ты будешь жаловаться, я напомню, что тебе следовало подумать, прежде чем выходить замуж за бессовестного распутника.

Эви выгнула шею, наслаждаясь легким поглаживанием его пальцев.

– Я не буду жаловаться.

Себастьян улыбнулся и нежно поцеловал ее в губы.

– Какая у меня послушная женушка, – сказал он. – Я тебя совсем испортил. Почему бы тебе не отправиться наверх и не принять ванну? К тому времени, когда ты закончишь, я освобожусь и приду к тебе.

Когда Эви вошла в комнату, Фрэнни и еще одна горничная наполняли ванну горячей водой. Еще не остыв после поцелуев Себастьяна, Эви начала расстегивать рукава платья.

– Я помогу вам, миледи, – сказала Фрэнни, прежде чем отправиться вниз за очередным ведром с кипятком, – когда вернусь.

Эви улыбнулась:

– Спасибо. – Подойдя к туалетному столику, она взяла флакон с духами, недавно подаренный Лилиан. Обладая необыкновенно чувствительным обонянием, Лилиан любила смешивать различные духи и недавно начала экспериментировать с собственными композициями. Эви осторожно добавила две золотистые капли, благоухающие розами и чем-то пряным, в ванну и с наслаждением вдохнула душистый пар, поднявшийся над водой.

Вернувшись к туалетному столику, она села на вращающийся табурет, сняла туфли и нагнулась, чтобы расстегнуть подвязки на чулках. В такой позе она почти ничего не видела, но тихие шаги по застеленному ковром полу заставили ее насторожиться. Резко выпрямившись, она увидела оборванную фигуру, направлявшуюся к ней. Вскрикнув, Эви вскочила со стула, опрокинув его в спешке, и повернулась лицом к мужчине, который вторгся в ее комнату.

– Молчи, – проскрипел он, сделав угрожающий жест длинным, зловещего вида ножом, – или я распорю тебя от шеи до брюха.

Он стоял так близко, что мог достать ее одним взмахом руки, если бы захотел.