Дьявольщина

Земля под ним задрожала, осыпаясь, побежала вниз с небольшого холма. Василий вскочил, с ужасом глядя, как холмик стремительно расходится в стороны, словно кто-то пытался прорваться извне. Комочки земли посыпались быстрее, потом взорвались фонтаном и наружу… Василий закричал и, спотыкаясь, побежал – перед глазами стояла рука с облезлым мясом и оголенными костьми.

Вокруг мелькали кресты, с могильных плит смотрели угрюмые глаза, даже ангелочки провожали его с мрачным выражением лица. Карканье усилилось, но даже оно не могло заглушить безумно стучащее сердце и одуряющего звука отодвигаемых плит и осыпающейся земли. Вверх поднимались фонтаны пыли, трухи, грязи, глины. Могилы буквально взрывались и на месте невысоких холмов вырастали высокие фигуры: кособокие, несуразные, с длинными руками, в истлевшей одежде и… коже, сквозь которую проглядывалось мясо и кости. Луна, будто издеваясь, прорезала сгущающуюся тьму, освещая восставших мертвецов.

Дыхание теперь перехватывало не только от страха, но и от быстрого бега. Санин мчался по кладбищу, но оно все не кончалось, словно порочный круг, водящий его по своей окружности. Нестройные ряды мертвецов быстро пополнялись, но они не двигались, будто выжидая чего-то.

В очередной раз споткнувшись, Василий упал, покатился по траве, сбил крест и, уткнувшись носом в землю, остановился возле грязных сапог со сбитыми носками. Поднял покрытое потом, слезами и грязью лицо и увидел возвышающийся над ним живой труп. Парень закричал, быстро перевернулся и попятился на четвереньках, пока не уперся спиной в могильный камень.

Мертвец в полуистлевшей шинели с непонятными нашивками, расстегнутой на провалившейся груди, из которой торчали серые кости ребер, с хрустом повернул голову. На Василия взглянул череп, с пустыми глазницами, в которых начал зарождаться красный огонь. Покойник резко выкинул руку, наставляя на парня костлявый палец. Челюсти задвигались, и откуда-то из глубины донесся хриплый, мало похожий на человеческий, голос.

– Живой! – прогрохотал он.

Окружающий мир замер, тишина поистине стала мертвой. Раздражающее карканье замолкло, птицы молча, кружили над головой, приближаясь в черном завихрении. Некоторые из них уже опустились на камни, вырытые могилы, покосившиеся кресты, уселись на мертвые плечи. Василий испуганно закрыл глаза, яростно молясь, чтобы все это оказалось дурным сном.

– Живой, – прошелестело над ухом, и Санин истерично завизжал, распахнув глаза.

Мертвяк протянул к нему руку, над головой отвратительно каркнула птица и Васька побежал. Оттолкнув мертвую руку, побежал, так как никогда не бегал. В лицо ударил резкий порыв ледяного ветра, принесший с собой запах тухлого, разложившегося мяса. Он с такой силой проник в нос, что парень закашлялся. Уходя от очередного стоящего на месте мертвеца, он наткнулся на вырытый холм и, вспахав землю, выставленными руками, влетел в могилу. Упав на гроб, несильно ударился головой, в глазах на миг потемнело, живот скрутило и его вырвало на деревянную крышку. Он приподнялся на трясущихся руках, брезгливо взирая на расползающуюся лужу из ужина и желчи.

– Живой, – множество голосов наполнили могилу, эхом отражаясь от хрупких стенок.

Вася поднял голову: сотни глаз, десятки мертвых лиц, множество рук – все это смотрело и тянулось к нему.

– Живой, – раздался хор мертвых голосов, и покойники вытащили испуганного парня из могилы.

Санин был настолько испуган, что не мог сопротивляться, а мертвый хоровод подхватил его, закружил в загробном танце; его хватали, волокли, щипали, дергали. Кто-то укусил.

– МИШКА! – вырвался к небу отчаянный крик.

– Ты чего орешь? – невысокого парня трясли за плечи. – Васька! Очнись!

Санин открыл глаза, ошарашено уставился на друга. Огляделся – они стояли на краю кладбища. Заброшенное поле тускло освещалось лунным светом; само светило опустилось на середину неба, звезды чуть померкли. Ковыльков тряхнул друга, несколько раз дал по щекам, приводя его в чувство. Василий вздрогнул, приходя в себя, протянул удивленно:

– Мишка? – и крепко обнял друга. – Мишка, ты!

– Да я, я, – непонимающе произнес долговязый парень, хлопая друга по спине. – Что случилось-то, ты так орал?

– Ты не представляешь, я сейчас такой видел. Такой ужас, – Васька всхлипнул, уткнулся в плечо. – Надо срочно уходить отсюда.

Над головой раздалось издевательское карканье. В ухо тяжело задышали. Парень медленно отнял голову от плеча приятеля, глядя как футболка того удлиняется, грубеет, принимая грязно-серый цвет и все больше напоминает шинель. Он поднял голову, по щекам текли слезы, довольное карканье нарастало. Заплаканные глаза наткнулись на мертвое лицо.

– Живой, – прогрохотал покойник и, распахнув щербатый рот, напал на Санина.

Мишка Ковыльков добежал до края кладбища, тяжело дыша, уперся рукой в дерево. Его лицо раскраснело, дыхание вырывалось еле видимым паром, в боку неприятно кололо.

– Фу, добежали, – счастливо выдохнул он. – Ты как, Вась?

Не услышав ответа, он повернулся.

– Вася?