Дьявольская колония

Глядя на погруженные в темноту дома, Сейхан старалась представить себе жизнь их обитателей, однако подобное существование было ей чуждо. Она плохо помнила свое детство, прошедшее во Вьетнаме. Воспоминаний об отце у нее совсем не сохранилось, а то, что она помнила о матери, ей хотелось забыть: то, как ее вырывают из материнских рук, как люди в военной форме волокут мать по полу, избитую, с окровавленным лицом и кричащую. После этого детство Сейхан прошло в сменяющих друг друга убогих приютах, где она постоянно голодала и подвергалась оскорблениям и унижениям.

Счастливая жизнь обитателей этих сонных уютных домов была для нее абсолютно чуждой.

Наконец такси свернуло на Баттернат-авеню. Сейхан лишь однажды довелось побывать дома у родителей Грея. Тогда она, раненная пулей, бежала к единственному человеку, которому верила. Молодая женщина украдкой взглянула на Грея.

Прошло почти три месяца с тех пор, когда она в последний раз была вот так рядом с ним. За это время у него осунулось лицо, морщины стали более резкими и глубокими, и общее впечатление смягчали только пухлые губы. Сейхан вспомнила, как однажды поцеловала эти губы в минуту слабости. В этом действии не было никакой нежности, лишь отчаяние и нужда. Но Сейхан до сих пор помнила жар этих губ, колючую щетину на щеках, крепкие объятия Грея. Однако, как и эти умиротворенные дома вокруг, такая жизнь была не для нее.

К тому же, насколько ей было известно, Грей по-прежнему поддерживал вялотекущие отношения с одной девушкой, лейтенантом итальянских карабинеров. По крайней мере, так обстояло дело несколько месяцев назад.

Внезапно Грей тревожно прищурился, отчего в уголках глаз образовались глубокие складки. Сейхан посмотрела вперед. Улица была погружена в темноту, как и остальные в этом квартале, но впереди ярко сияло всеми освещенными окнами небольшое бунгало с широким крыльцом и остроконечной крышей. В этом доме никто не спал.

— Вон к тому дому, — сказал водителю Грей.

Не дожидаясь, пока такси остановится, он распахнул дверь и выскочил из машины, бросив водителю пригоршню банкнотов. Похоже, таксист был готов резко ответить на подобную грубость, но Сейхан пристально посмотрела ему в глаза, заставив промолчать. Она протянула ладонь.

— Сдачу.

Оставив небольшие чаевые, Сейхан убрала остальное в карман и выбралась из машины.

Она направилась следом за Греем. Тот торопливо пересек улицу, однако его целью было не крыльцо. Рядом с домом проходила узкая дорожка, ведущая к одноместному гаражу в глубине участка. Ворота были подняты, горел свет, очерчивая силуэты двух щуплых фигур. Неудивительно, что никто не реагировал на звонки домашнего телефона.

Грей побежал по дорожке.

Подойдя к открытому гаражу, Сейхан услышала завывание дисковой пилы, скрежет стали, вгрызающейся в дерево, и почувствовала смолистый запах опилок.

— Джек, ты разбудишь всех соседей, — жалобно взмолился женский голос. — Выключай пилу и ложись спать.

— Мама… — Грей поспешно шагнул в самую гущу драмы.

Сейхан задержалась на пороге, но мать Грея все равно заметила ее и удивленно наморщила лоб, стараясь определить, кто эта незнакомка, пришедшая вместе с ее сыном. Прошло уже два года с момента их последней встречи. Наконец на лице пожилой женщины проступило узнавание, но вместе с тем и недоумение, а также — что неудивительно — тень страха.

Точно так же и Сейхан потрясло то, как постарели родители Грея, превратившиеся в хрупкие тени самих себя. Мать, с растрепанными волосами, была в халате, перетянутом поясом, и шлепанцах. Отец, босой, был в футболке и трусах, открывавших его протез, пристегнутый к ремню на поясе.

— Гарриет! Где мой рашпиль? Черт побери, ну почему ты трогаешь мои вещи?

Отец Грея стоял у верстака с багровым от ярости лицом, его лоб вспотел от напряжения. Он пытался вставить в струбцину кусок доски. У него за спиной вращалась на холостых оборотах дисковая пила, а на полу были разбросаны неровные обрезки дубовой доски, словно он собирался изготовить элементы деревянной мозаики, структура которой была известна ему одному.

Шагнув вперед, Грей выдернул шнур электропилы из розетки, затем подошел к отцу и нежно попробовал увести его от верстака. Резко взметнувшийся локоть ударил Грея в лицо, и он отшатнулся назад.

— Джек! — вскрикнула мать.

Отец недоуменно огляделся вокруг. Затуманенный мозг медленно осознавал реальность.

— Я… я не хотел… — Старик положил ладонь на лоб, словно проверяя, нет ли у него жара. Он протянул руку к Грею. — Извини, Кенни.

Лицо Грея исказилось от боли.

— Я Грей, папа. Кенни в Калифорнии.

Сейхан знала, что у Грея есть родной брат, работающий в какой-то компьютерной фирме в Силиконовой долине.[10] Грей, с разбитой в кровь губой, осторожно приблизился к отцу.

— Папа, это я.

— Грейсон? — Старик покорно позволил сыну взять его за руку. Он окинул гараж взглядом покрасневших измученных глаз. На его лице промелькнул страх. — Что?.. Где?..

— Все в порядке, папа. Давай вернемся в дом.

Покачнувшись, старик припал на протез.

— Мне нужно выпить пива.

— Мы принесем тебе пиво.