Дьявольская радуга

Толчки в груди скорее раздражали, чем радовали. Чертов механизм, называемый сердцем, работал со сбоями, но с каждым днем он «тикал» дольше и дольше. Николай пытался представить, как кровь вновь струится по сосудам, как легкие опять засасывают испорченный воздух Города, но у него ничего не получалось. Его внутренний голос говорил о том, что сердце заработало не просто так. За вернувшиеся воспоминания придется платить. Но чем?

…Маша стоит на подоконнике и смотрит на прохожих. Он поддерживает ее и смеется. Эта кучерявая кроха оставила его сегодня без сил. Он носился за ней по комнате, причесывал куколок, возился с детским обедом и, наверное, поменял миллион памперсов. А Маше хоть бы хны — носится по квартире, полная сил и энтузиазма.

— Бибика! — говорит она.

— Да, бибика, — отвечает он.

— Бибика тр-р-р-р-р-р?

Он секунду колеблется и кивает:

— Бр-р-р-р.

Машенька смеется и показываем ему два передних зуба. Он стаскивает ее с подоконника, ставит на пол…

Свечи подрагивали в темноте, шипели фитили.

Дохляк сел на пол и облокотился спиной к двери. В комнате было тихо, как в осеннем лесу. То, что испытывал сейчас Николай, было больше похоже на приятную меланхолию. Это была не грусть, а скорее — печаль по «прошлому» Дохляку. Сегодня изменился мир. Сегодня был брошен вызов «архаровцам». Николай решил для себя, что больше не будет прятаться. Возможно, его сердце вновь завел бог. Для чего — пока не понятно, но Дохляк пообещал себе, что обязательно разберется во всем.

…на улице зима. Ночь, редкий снежок, минус девять градусов. Он и Алена возвращаются из магазина. Маши тогда даже в планах не было. Жена идет довольная: ей удалось найти те духи с ароматом роз, что так давно хотела купить. До дома совсем близко. Они идут и кушают мороженное. Такое мороженное шариками в вафельной трубочке. Ночь, редкий снежок, минус девять градусов. Редкие прохожие смотрят на них как на идиотов, но им все равно…

Николай еще немного посидел на полу, опустив голову и зажав руки коленями. В конце концов, он понял, что не может больше находиться рядом с трупом и вышел обратно в магазин, где его ждала двухлитровая бутылка минеральной воды вместо подушки и грязные витрины. Вряд ли удастся сегодня поспать. Он уже пытался заснуть в магазине, но мешали выплывающие из памяти воспоминания. И труп в подсобке.

Пригибаясь, Дохляк нырнул к стойке с комиксами. В магазинчике было темно. Солнце давно уже село, а звезды и луну скрывали плотные облака.

Николай зажмурился. Хотелось свернуться калачиком и погрузиться в собственные чувства. И темнота должна была помочь ему в этом.

— Но-о-о-очь, — шепотом сказал он и облизал пересохшие губы.

Дохляк бросил взгляд на дверь подсобки, высматривая пробивающиеся лучи света. Он не хотел задувать свечи в каморке: а вдруг ему все-таки надоест сидеть в темноте? Но «архаровцы» могли разглядеть свет, и поэтому пришлось плотно прикрыть дверь.

Город погрузился в больной сон. Выжившие прячутся на крышах домов, в мусорных кучах, в подвалах и канализациях в попытке обмануть «архаровцев». Твари же выходят на охоту, чтобы содрать с очередного полоумного бедняги кожу под романтическую музыку военных лет. Но сколько бы «архаровцы» не ловили живых мертвецов, все равно зомби не становится меньше. Почему? Нет ответа.