Дьявольская сила

– А это значит, что я пытался раскопать этот факт, когда передавал документы Эду Муру. Я знал, что он порядочный человек и ему доверять можно. Он не в штате разведуправления, стоит в стороне от всего, что происходит. Ну и к тому же большой знаток европейских дел.

– И что же ты раскопал?

– Спустя несколько месяцев после того, как рухнула Берлинская стена, меня перебросили работать сюда. Мне поручили допрашивать агентов КГБ, штази и подобных им ребят. Тогда ходили слухи, только слухи, ты же помнишь, что Владимир Орлов вывез из СССР огромную сумму денег. Большинство рядовых агентов ничего не слышали про это. Но когда я попытался заполучить сведения об Орлове, я узнал, что во всех досье на него значится, что его местонахождение «неизвестно».

– ЦРУ скрывало его местонахождение, – сказал я.

– Верно. Странно, конечно, но бывает. Но вот довелось мне как-то допрашивать одного кагэбэшника, он был из старших офицеров Первого главного управления и, похоже, сильно нуждался в деньгах, ну и начал болтать, что видел как-то у себя на службе бумаги насчет коррупции в ЦРУ. Говорил он, конечно, правду: медведь стал гадить в своем лесу. Замешана была целая группа должностных лиц, фамилии их не помню, да это и не столь важно.

Но вот что заставило меня задуматься: этот офицер КГБ упомянул кое-что об американском плане, вернее о плане ЦРУ, как он сказал, относительно того, как верховодить на фондовой бирже Германии.

Я только с пониманием кивнул головой и почувствовал, как у меня в груди гулко застучало сердце.

– Тот офицер рассказал, – продолжал далее Кент, – что в октябре 1992 года Франкфуртская фондовая биржа согласилась создать единую централизованную германскую фондовую биржу «Дойче берзе». А надо иметь в виду, что хозяйства европейских стран находятся в сильной зависимости друг от друга, а их денежное обращение тесно взаимосвязано в Европейской валютной системе. Так что крах «Дойче берзе» неизбежно вызвал бы расстройство экономики всей Европы. А тут еще следует учитывать, что оживленная торговля готовыми компьютерными программами и активизация смешанного, портфельного, страхования неизбежно влекут за собой резкий рост продаж и покупок по компьютерным системам. На внутреннем германском рынке все шло своим чередом: в замкнутой цепи «торговля – промышленность» заминок и разрывов не наблюдалось. Планировалось, что закупки и продажа по компьютерам будут совершаться автоматически – стоит только нажать кнопку, и торговля пойдет. И вот весь процесс хорошо налаженной экономики резко нарушился. Вдобавок к тому же, поскольку «Бундесбанк», центральный банк Германии, был вынужден поднять учетную ставку по ссудам и займам, валюта перестала быть устойчивой. Так что в результате во всех европейских странах тоже разразился кризис, он затронул и рынок ценных бумаг. Ну да частности здесь не столь уж важны. Суть в том, что тот офицер КГБ сказал, что разработан план подрыва и разрушения европейской экономики. Этот тип здорово соображал в финансовых хитросплетениях, поэтому я прислушивался к его словам. Он подчеркнул, что все рычаги уже наготове, осталось только выбрать нужный момент и быстро и внезапно начать переливать капиталы…

– А где же теперь этот умник, ну, этот кагэбэшник?

– Заболел корью, – печально улыбнулся Кент и пожал плечами. Это выражение означало, что его убили, но все выглядело так, будто он умер естественной смертью. – Думаю, что его укокошили свои же.

– А ты докладывал об этом?

– А как же. Это ж моя работа, мужик. Но мне приказали все похерить, свернуть все расследования – это якобы вредит германо-американским отношениям. Сказали, чтобы я не тратил попусту время и заткнулся.

Тут я вдруг понял, что мы очутились перед допотопным проржавевшим «фордом-фиеста» Аткинса. Стало быть, мы сделали порядочный крюк, а я так увлекся, что даже не заметил этого. Молли подошла к нам.

– Ну, мальчики, вы все обговорили?

– Да, – ответил я. – Пока все. – И попрощался с Аткинсом: – Спасибо тебе, дружище.

– Да не за что, – ответил он, открывая дверь автомашины. Он ее не запирал на ключ: никто, по какой угодно нужде, не стал бы угонять такую рухлядь.

– Однако, Бен, пожалуйста, последуй моему совету. Ты и Молли. Убирайтесь к чертовой матери отсюда. На твоем месте я не рискнул бы даже переночевать здесь, – опять настоятельно посоветовал он.

Пожав ему руку, я попросил:

– Не можешь ли подкинуть нас к центру города?

– Извини, дружище, – ответил он. – Больше всего мне не хочется, чтобы меня засекли с тобой. Я согласился встретиться лишь потому, что мы друзья. Ты помогал мне в трудные времена. Я многим обязан тебе. Но лучше поезжай на метро. Сделай такое одолжение.

Он сел за руль и пристегнулся ремнем.

– Желаю удачи, – сказал он на прощание, захлопнув дверь, опустил стекло и добавил: – И уматывайте отсюда.

– А не можем ли мы снова встретиться?

– Нет. Боюсь, нельзя.

– Почему же?

– Держись от меня подальше, Бен, а то меня укокошат. – Он вставил ключ в замок зажигания и уточнил: – Умру от кори.

Я взял Молли под руку, и мы направились по дорожке к Тиволиштрассе.