Дьявольские наслаждения

– Я проверяю, не прячутся ли где-нибудь твои братья.

– О Господи! Ты что, их нашел? – воскликнула она.

Он засмеялся:

– Нет.

– Слава Богу. Не поможешь мне? Не могу расстегнуть последний крючок. – Она появилась из-за ширмы с распущенными золотыми волосами и повернулась к нему спиной.

– Конечно. – Сердце у него сильно забилось. Он притворился, что никак не может справиться с застежкой, а на самом деле едва сдерживался, чтобы просто не вырвать крючок.

– Осторожно. – Она повернула к нему голову. – Материя очень тонкая и…

Он положил обе руки ей на плечи и решительным жестом сорвал платье из дорогой ткани, прошитой серебряными нитями. Та же участь постигла и нижнее шелковое белье. Эмма пыталась протестовать.

– Эйдриан, это мое подвенечное платье!

– Ты же не собираешься снова его надевать, – пробормотал он, понимая, что это его не оправдывает.

– А наши дети? – негодовала Эмма. – Если я захочу передать это платье дочери? Ты подумал о том, что у нас может быть дочь?

Он погладил ее обнаженные плечи.

– Я только об этом и думаю. – И прошептал, наклонив к ней голову: – Если у нас будет дочь, то, надеюсь, точно такая, как ты.

– Эйдриан, – прошептала она в ответ, – я всегда хотела иметь детей.

Он улыбнулся и, подхватив на руки, отнес в постель.

– Подари мне прелестных дочек, которые будут похожи на их мать. Подари мне сыновей. Подари мне себя, Эмма.

Она смотрела, как он нетерпеливо сдергивает с себя одежду, и, помимо воли, ее охватило возбуждение. Она не могла отвести глаз от его наготы и видела, что он это заметил. Если бы покойный муж застал ее наблюдающей за тем, как он раздевается, то быстро бы прикрыл интимные места платком.

Эйдриан же, этот бесстыжий и свободный от предрассудков авантюрист, потянулся и выгнул спину, показывая ей свое потрясающее тело.

– Господи, до чего же тесная одежда, – пробормотал он, не сводя полуприкрытых глаз с ее лица.

Она лизнула уголки губ.

– Я понимаю почему. – И невинным тоном спросила: – А ты не хочешь прикрыться? Шейным платком, например?

Он засмеялся и прижал ее к себе.

– Завязать вокруг бедер? – шутливо произнес он, целуя ее. – Для этого тоже есть определенные правила?

У нее замерло сердце, потому что его твердая мужская плоть упиралась ей в живот.

– Не думаю.

– Какое облегчение! Потому что, когда дело касается невоспитанности…

Эмма уткнулась лицом в подушку, чтобы он не услышал ее стона. Но любая попытка скрыть от мужа свое нарастающее возбуждение была обречена на неудачу. Он осыпал поцелуями ее грудь, а у нее стянуло живот. «Господи, прости меня, – мысленно произнесла Эмма, – но я веду себя, как сластолюбивая Венера».

– Если мне предстоит обучать тебя манерам джентльмена, – со вздохом сказала она, – то нам придется начать с наблюдения за твоим ужасающим поведением.

Он усмехнулся:

– Уж в чем, а в этом, по моему скромному мнению, я весьма преуспел.

Она приподнялась на локте. Грудь у нее пылала от его жарких поцелуев.

– Тогда покажи, чтобы мы могли начать обучение. Он просунул язык между ее губ и стал ласкать ей рот, вызывая у нее новый прилив желания. Эмма вцепилась пальцами ему в спину, в упругие ягодицы.

– Я весь горю, Эмма. Твои прикосновения…

– Тогда можно мне…

Она не успела закончить, как он все понял и приподнялся. Она ощутила в своей маленькой ладошке его огромный член и осторожно погладила.

У Эйдриана дрогнули плечи, затем он выгнул спину, показывая свою радость от ее легкого касания. В ответ она встала на колени и прижалась лицом к его груди.

– Никогда я не жаждал женской ласки и нежности, как твоей, жена моя, – с хрипом вырвалось у него.

– А я никогда не хотела вот так коснуться мужчины, – прошептала она в ответ. – Но признаюсь, если ты сию минуту не продолжишь своего ужасного поведения, то я…

Он потянул ее на себя, и она оказалась под ним. Лоно у нее пульсировало с такой силой, что казалось, вот-вот разорвется. Она развела бедра. Он понял и принял ее призыв. Тайна, сладкая тайна мужской силы снова была готова открыться для нее. И она тоже сильна, сильна своей слабостью, подчиненностью его силе.

Когда, наконец, она ощутила эту силу у себя внутри, в голове пронеслось: как чудесно быть не только женой, но и дамой с некоторым опытом, сознающей, что даже для внешнего приличия есть свое время и место.

Как и для страсти.

Новобрачные проспали бы все утро, если бы Бонес, камердинер Эйдриана, не поставил к дверям поднос с обильным завтраком вкупе с подарками и визитными карточками с поздравлениями.

Недовольно ворча, Эйдриан открыл дверь, но Эмма мягко попеняла ему на неблагодарность.

Ей всего три раза в жизни подавали завтрак в постель. Правда, она не хотела, чтобы это вошло в привычку.

– Не могу сказать, что мне очень удобно завтракать без одежды, – сказала она, а он довольно улыбнулся и положил ей в рот дольку испанского апельсина.

– Ты на редкость скандальная молодая дама. Должно быть, поэтому я в тебя влюбился, – шутливо произнес он.

– Не вздумай сказать это своему отцу, когда будешь представлять меня ему.

– Я не тороплюсь и не горю желанием это сделать.