Дьявольский коктейль

- Я думаю, что он заметил, - согласился я. - Не похоже, чтобы ему это нравилось, но он смотрит на это сквозь пальцы. Вчера, когда один из лучших жеребцов Нериссы пришел последним в третьеразрядной скачке, тренер говорил, что это уж слишком. А потом он сам изложил мне версию того, что могло произойти и произойдет в ближайшем будущем. Он сказал, будто я обвиняю его в том, что он нарочно заставляет лошадей проигрывать, чтобы Нерисса их продала; а потом он купил бы их по дешевке, они начали бы выигрывать, и он продал бы их на племя с большой выгодой. Я сам только начинал думать в этом направлении, но он говорил так, будто эта мысль для него отнюдь не новость. Вот это-то и заставило меня задуматься о Данило. Это и еще то, как он улыбался, глядя на лошадей, которых выводили на старт. Нехорошо он улыбался, неправильно. Как бы то ни было, если ко времени смерти Нериссы ему удастся сбить цену на этих лошадей почти до нуля, ему придется уплатить куда меньший налог, чем если бы они выигрывали. Принимая во внимание, что лошадей одиннадцать, разница составит внушительную сумму. Ради этого стоит пару раз прокатиться в ЮАР и поделиться со старшим конюхом. Я думаю, со временем система налога на наследство изменится, но при нынешних законах Данило имеет смысл устраивать эту авантюру, только если он должен получить основную долю наследства.

- Слушай, объясни, а то я совсем запуталась! - взмолилась Чарли.

Я рассмеялся:

- Хорошо. Со всего, чем владеет Нерисса, возьмут налог на наследство. Потом отдельным мелким наследникам выдадут их часть. То, что останется, называется основной долей наследства, с которой налог уже не взимается. Несмотря на то, что лошади находятся в ЮАР, налог на них возьмут в Англии, потому что Нерисса живет там. Значит, если за лошадей сдерут налог на сколько-то тысяч больше, то, соответственно, Данило достанется на столько же тысяч меньше.

- Понятно, - сказала Чарли. - Да, неплохо получается!

- Ну а потом, когда лошади будут уже его, он перестанет накачивать их водой, позволит им нормально выигрывать, продаст их или пустит на племя и сорвет еще один крупный куш.

- Чисто задумано.

- А главное, проще простого!

- Интересно… - протянула Чарли. - Нельзя ли и нам провернуть такую же штуку? А то приходится выплачивать такую уйму налогов… А если один из нас вдруг умрет, мы потеряем еще кучу денег на том, за что и так уже выплатили налог.

Я улыбнулся:

- Мне трудно представить себе что-то, что колебалось бы в цене так же легко, как лошади.

- Ну тогда давай купим еще несколько лошадей!

- И к тому же нужно знать с точностью до месяца, когда ты собираешься умереть.

- О черт! - рассмеялась Чарли. - Жизнь состоит из сплошных геморроев!

- Ну, мы-то, по крайней мере, геморроем не страдаем.

- А чем налоговый инспектор лучше? - возразила она.

- Я тебе привезу пару самородков из золотой шахты, - пообещал я.

- Спасибо большое.

- Я тебе еще раз позвоню… ну, скажем, в четверг вечером. К тому времени я буду уже в парке Крюгера. Четверг тебя устроит?

- Да, - сказала она трезвым голосом, из которого сразу исчезла вся смешливость. - А я к тому времени успею съездить к Нериссе и выясню все, что можно.

ГЛАВА 9

Славные самолетики эти «Дакоты»! Два из них поджидали нас в небольшом аэропорту «Ранд» близ джермистонского ипподрома, припав на задние колеса и весело задрав в небо свои дельфиньи морды.

Мы загрузились в один из них в восемь утра в понедельник вместе с несколькими другими пассажирами и порядочным количеством груза. Утренний свет был жесток к Родерику Ходжу. Сейчас более, чем когда-либо, сделалось заметно, что его прощание с юностью сильно затянулось. Я подумал о том, что этот зрелый мужчина рискует упустить период, когда он мог бы выглядеть наиболее внушительно. Если Родерик не опомнится, он может в один прекрасный день из стареющего юнца сразу сделаться стариком. Эту ошибку журналисты совершают значительно реже актеров.

На нем была коричневая замшевая куртка с длинными рукавами с бахромой, свисающей с каждого шва, рубашка с открытым воротом в оранжево-бежевых тонах, брюки в облипку, подчеркивающие мужское достоинство, и последняя модель армейских ботинок. На другом конце шкалы находился ван Хурен в своем темном деловом костюме. Он пришел последним, сразу взял погрузку в свои руки и в два счета загнал нас в самолет.

Полет на «Дакоте» занял час. Приземлились мы в ста шестидесяти милях к югу, в уединенном шахтерском городке, где на всех ковриках и салфетках было написано «Велком»*.

* Буквально - «Добро пожаловать!» (афр.).

Шахта ван Хурена находилась на противоположном конце городка. За нами приехал небольшой автобус. Городок был чистенький, современный, выстроенный по линеечке. Ряды ярких квадратных домиков и целые акры супермаркетов со стеклянными стенами. Казалось, городок только что достали из гигиеничной вакуумной упаковки. Настоящая живая кровь билась глубоко под землей.