Дьявольский коктейль

В участке дежурный из полиции штата, выслушав меня, несколько раз повторил «ага» и обратился к высшему начальству. Высшее начальство оказалось симпатичным детективом лет двадцати с небольшим. Дежурный нашел в связке ключ, и мы вчетвером направились на стоянку позади здания участка. Там в углу стоял лошадиный фургон.

Конюх Крисэйлиса показал бокс, в котором ехал жеребец, и дежурный закрепил успех экспедиции, найдя четыре блестящих черных волоса.

– Из гривы, – авторитетно заявил конюх.

Два волоска детектив оставил для следствия, которое вела полиция штата, а два послал Уолту в «Жизненную поддержку». После этого конюх и я поехали назад, в Мидуэй.

Юнис и Линни плескались в бассейне, и конец дня и ночь прошли почти так, как я мечтал в самолете. Только шестнадцать часов сна сократились до шести, но и это было замечательно по сравнению с недавними стандартами.

На следующее утро, за завтраком, склонившись над большой чашкой кофе, Линни объявила, что не хочет, чтобы я уезжал. И я чуть не согласился. Если бы я остался, «Жизненная поддержка» выплатила бы страховую премию и многих несчастий не случилось бы. И все же, если бы я снова оказался на этом перекрестке, знаю, я снова принял бы то же решение. Охотник всегда остается охотником: внутреннее непреодолимое влечение никогда не слабеет. Таким я был, такой я есть, отказаться от охоты для меня невозможно. Я нехотя признавался себе, что Кибл угадал во мне это качество и в данном случае, зная его, только бросил приманку.

– Я должен ехать. Мне надо найти лошадь, – вздохнул я.

– Будь проклята эта лошадь!

– Вы быстро научились, – засмеялся я.

– Мне нравится Юнис, – воинственно сказала Линни. – И она меня вовсе не шокирует.

Я понял, что, разумеется, Юнис ее шокирует, но Линни никогда не признается в этом.

– Но вы вернетесь сюда? Я имею в виду, преждечем уедете домой.

– Надеюсь.

Она, склонив голову, изучала кофейную гущу в чашке.

– Прошла всего неделя с тех пор, как я заехала за вами в вашу квартиру. В прошлую субботу.

– А вы стали старше на целый год.

– Почему вы это сказали? – Она удивленно уставилась на меня.

– Вы об этом подумали.

– Знаю, – озадаченно согласилась она. – Но не понимаю, как вы догадались.

– У меня во лбу вмонтирован кристалл. Проникает в чужие мысли. К сожалению.

– А на мой взгляд, так прекрасно. – Своим смехом она беззаботно поддразнивала меня. – А вы не хотели бы постоянно читать мысли Юнис?

В этот момент на пороге, стараясь скрыть похмелье, появилась Юнис в ярком халате цвета электрик. Выпив две чашки кофе и выкурив сигарету, она смогла повезти нас с Линни в аэропорт.

– До свидания, сукин сын, – сказала она, когда я стоял возле окна машины. – Когда захотите, в любое время можете вернуться к нам.

Линни бросила на нее резкий взгляд, будто неожиданно задумавшись над ее словами. И ее задумчивость росла на глазах. Я, улыбаясь, попрощался с обеими и зашагал к зданию аэровокзала. Оттуда суперлайнер без посадки перенес меня за тысячу миль в Денвер. А из Денвера двухмоторный самолет местной фирмы одолел оставшиеся две сотни миль почти за такое же время. Пилот рядом со мной всю дорогу страстно грыз ногти, как будто решил заняться самоедством, и, когда мы приземлились, меня уже почти тошнило.

Во второй половине жаркого воскресенья маленький городок в пустыне выглядел совершенно безжизненным. Над бесконечными рядами брошенных ржавеющих машин поднималось густое марево, а пассажиры в зеленых окнах автобуса походили на рыб в аквариуме, и вода из разбрызгивателей на лужайках перед богатыми домами высыхала, не успев долететь до земли. На автобусной станции я узнал, что агент «Снэйл экспресс» в Рок-Спрингс – внук старого Хагстрома. Старый Хагстром сидел на крыльце маленького, сбитого из досок дома, раскачиваясь в кресле-качалке. Он не знал, где его «мальчик».

Но старик вроде бы обрадовался неожиданной компании, пригласил меня войти в дом и достал из холодильника две бутылки пива. Холодильник стоял в гостиной, которая виднелась сквозь сетку, закрывавшую дверной проем. Комната выглядела как после драки: стулья со сломанными спинками, грязный порванный ковер, разнообразный ассортимент чашек, стаканов и бутылок, все немытые и в беспорядке сваленные на столе напротив гигантского нового телевизора. Я вынес бутылку пива на крыльцо и пил из горлышка, как и хозяин.

Старик покачивался в кресле, почесывался, прикладывался к бутылке и вяло убеждал меня держать пари, что «мальчик» скоро будет. Я посмотрел в оба конца жаркой пустой улицы. Чуть ли не на каждом крыльце вырисовывались фигуры, раскачивавшиеся в креслах, почти невидимые, потому что у многих и крыльцо было затянуто сетками от насекомых. Сквозь эти сетки они наблюдали за миром, окружавшим их, то есть за машинами, которые катили мимо.