Дьявольский коктейль

Однако не стоило тратить времени на переживания. Быстро и осторожно я стал продвигаться вперед. Шаг за шагом. Тишина. Значит, вентиляция выключена. Неважно, воздуха мне, наверное, хватит. А вот жара... Внезапно моя рука потеряла скалу, и тут же учащенно забилось сердце. Я глубоко вдохнул и сделал шаг назад. Правая рука снова коснулась стены. Порядок. Я вздохнул с облегчением. Теперь опускайся на колени, старина. Так ты пройдешь мимо следующего отверстия, из которого в любой момент может грохнуть взрыв.

Взрыв, произведенный в замкнутом пространстве, дает ударную волну колоссальной силы. Это само по себе смертельно, плюс обломки скалы.

«Господи!» – думал я. И еще: «Что там, к черту, люди думают перед смертью?»

Лично я думал о том, как поскорее выбраться и урыть подальше. Еще я думал о том, что правой рукой нужно все время касаться скалы, иначе я потеряю ориентировку и пойду в направлении взрыва. Больше я ни о чем не думал. Даже о Кейт. Я двигался вперед. Температура поднималась. Я не знал, с какой скоростью продвигаюсь вперед. Мне казалось, что очень медленно. Это напоминало кошмар, где за тобой гонятся, а ты, будто парализованный, не можешь двинуться с места.

* * *

Так я добрался, наконец, до места, где проход расширялся. Я знал: и по ответвлению пройдет ударная волна, но боялся этого меньше, мне казалось, поворот уменьшит ее силу.

Теперь во мне проснулась слабая надежда. Я касался рукой стены так, как будто от этого зависела моя жизнь, – да так оно, в сущности, и было, – и медленно продвигался вперед. Каждый шаг уносил меня все дальше от взрыва.

Динагель не взорвался. По крайней мере, пока я находился в шахте.

Яркий свет ослепил меня.

Я зажмурился, спасаясь от его ярких лучей, остановился и прислонился к стене. Когда я осторожно открыл глаза, лампы на потолке ярко горели, а передо мной был такой безопасный, такой родной и белый коридор.

Все это было так неожиданно и так чудесно, что ноги мои ослабели в коленках. Голова болела, как после большой пьянки.

Вернулся знакомый шум вентиляции, а потом послышался другой знакомый звук. Он становился все отчетливей и громче, и я увидел электрическую клетку на колесах, такую же, как та, что привезла меня сюда.

Электрокар остановился, послышался топот тяжелых ботинок.

Я поспешил навстречу.

Люди в белых комбинезонах окружили меня. На их лицах было написано облегчение. Одним из них был Лозенвольдт. Других я не знал.

– Мистер Линкольн... С вами все в порядке? – спросил один из них.

– Вроде бы да... – ответил я дурным голосом. И добавил: – В порядке.

– Где вы пропадали? – спросил Лозенвольдт с упреком.

– Я сожалею, что доставил вам столько хлопот... Похоже, я ударился головой и потерял сознание. Честно говоря, я ничего не помню... – я наморщил лоб, – вот ведь идиот!

– А где это было? – спросил кто-то.

– В штреке, – ответил я.

– Господи... Должно быть, вы резко выпрямились... А может быть, камень упал на голову.

– Может быть, – ответил я.

– Но если вы потеряли сознание в штреке, как вы оказались здесь?

Я рассказал о камешках. Они переглянулись. Один из них сказал:

– У вас кровь... Вы можете идти? Мы прихватили носилки, мало ли что...

Я улыбнулся.

И мы пошли.

– Когда вы обнаружили, что я остался внизу? – спросил я.

– У нас надежная система проверки. Сигнал на отстрел подается только после проверки. Это для шахтеров. А вот посторонние – другое дело... Видите ли, такие группы у нас бывают очень редко. Мистер ван Хурен почти никого не приглашает. Иногда бывают экскурсии для туристов, группы по двадцать человек, но в это время работа в руднике практически останавливается. Такое бывает чаще, чем раз в полтора месяца. В эти дни мы вообще не взрываем. А тут один из ваших плохо себя почувствовал, и все были уверены, что вы поднялись с ним. Тим Йатес сказал, что вы собирались это сделать.

– Да, так и было, – согласился я, – я вспомнил.

– Остальные ваши вышли вместе, потом шахтеров пересчитали и подняли... Через минуту должны были дать сигнал на отстрел...

Нить рассказа перехватил высокий худой мужчина.

– Но тут контролер, который сверяет общее число спустившихся и поднявшихся, сказал, что одного человека не хватает. Бригадир доказывал, что все шахтеры на месте, он сам их пересчитывал. Контролер настаивал. Тогда мы решили, что это кто-то из гостей. Решили проверить. В раздевалке нам сказали, что вас еще не было, ваша одежда висит в шкафу, и чтобы мы узнали в амбулатории, скорей всего, вы сопровождаете вашего друга. Его зовут Конрад, если не ошибаюсь.

– Конрад! – воскликнул я. Все время я был уверен, что плохо стало Эвану. – А что с ним?

– Кажется, у него приступ астмы. На всякий случай, мы сходили в амбулаторию, Конрад сказал, что вы с ним не поднимались.

– Ну, да, – ответил я. – Правильно. Если бы я был с ним, когда ему стало плохо, то, наверное, проводил бы до амбулатории. Но с момента, когда нас разделили у штрека, я его не видел.

Мы сели в электрокар.