Дьявольский поезд

– Окружающие объясняли бегство Франчески проявлением душевной болезни. Родители Марио опасались, что болезнь может передаться ребенку. К счастью, этого не произошло. Когда невестка исчезла во второй раз, они погоревали, а потом вздохнули с облегчением. Их сын так и не смог успокоиться. Зато внук вознаградил дедушку с бабушкой за все волнения и беды. Казалось, испытания позади. Однако печать рока уже легла на эту семью…

Глава 28

Куратор был недоволен результатами поездки в Ломбардию. Антонио занервничал.

– Что я еще мог сделать? С гидом поговорил, к туннелю съездил. Там ничего не осталось, кроме камней. Зачем русским пропавший поезд, ума не приложу!

– Узкий у тебя лоб, парень. Оттого ты и умишком не вышел.

– Подскажите, в каком направлении копать. Я готов землю рыть для вас. Но неплохо было бы знать, что я ищу.

– Придет время, узнаешь, – отрубил куратор. – Ладно, возвращайся домой, все равно от тебя мало толку.

Антонио валялся в номере, глушил вино и закусывал пиццей, которую ему приносили из соседней пиццерии. Он обрадовался, что можно ехать обратно в Мессину, помогать Розе по хозяйству и обхаживать отдыхающих. Рим утомлял его сутолокой, шумом и толпами туристов. Это не город, а музей под открытым небом.

Каждый норовил сфотографироваться на фоне Колизея, фонтанов или собора Святого Петра. Антонио тошнило от обилия фото– и видеокамер, широких улыбок и самодовольных лиц. По правде говоря, он завидовал всем, кто не боялся загреметь за решетку или пойти на корм рыбам. Совсем недавно он был таким же счастливцем… Совсем недавно, пока не замарал руки убийством двух человек.

От этих мыслей радость его испарилась. Он допил вино, выругался и швырнул на пол порожнюю бутылку.

– Я попал! Увяз по самые помидоры!

Осколки разлетелись в разные стороны, а легче на душе не стало. Скорее наоборот. Теперь придется собирать битое стекло.

Занимаясь этим неприятным занятием, Антонио порезался и, сунув палец под холодную воду, разразился отборным матом. Тут, в Италии, он почти не употреблял бранных словечек, которыми щеголял раньше. Роза запретила, а он привык слушаться ее. Но сейчас его так все допекло, что неприличные выражения посыпались как из рога изобилия.

Антонио был зол, пьян и напуган. Если он не угодил куратору, тот может принять решение, которое отнимет у Антонио будущее. Его жизнь не стоит и гроша.

Он позвонил Розе и сказал, что едет домой. Жена надавала ему поручений, и это отвлекло его от тяжких раздумий. Скоро ему выходить на работу. Будет меньше времени на страхи. В музее он по совместительству выполнял еще обязанности садовника: подстригал кусты во дворе и поливал цветы.

Вечером, сделав покупки для Розы, он вернулся в гостиницу, побросал вещи в сумку, убрал пустые бутылки и тоскливо осмотрел тесный номер. Рим, как и прочие знаменитые города, имел второе лицо. Антонио прежде не задумывался, какой уровень жизни он предпочитает. А тут его осенило, что он всегда довольствовался малым и не претендовал на большее.

Звонок куратора застал его в холле отеля, когда он отдавал дежурному ключи от номера.

– Ты уже выехал?

– Выезжаю, – угрюмо ответил Антонио.

– Хорошо. Не спускай глаз со своих русских постояльцев. Они тоже возвращаются в Мессину…

* * *

Обратная дорога оказалась утомительной. У Ларисы разболелась голова. Ренат объелся сладостей, и его мутило.

– Тебя укачало, – сочувствовала она. – Надо было выпить таблетку.

– Меня не укачивает!

В автобусе работал кондиционер, но Ренату было душно. Когда ему удалось задремать, он сразу очутился на месте жениха Франчески. Любовь боролась в нем с обидой и ревностью. Как он сумел выслушать ее исповедь?! Казалось, он задохнется от боли, причиняемой каждым ее словом. Мичман Брасов! Вот к кому она сбежала! Ее «болезнь» называется банально и неприлично. Похоть! Если выражаться по-светски, Франческу обуяло вожделение, плотская страсть к своему спасителю.

Марио мог ее понять, но был не в силах простить. Так ему казалось в первый момент после циничных откровений невесты. Впрочем, ее цинизм был продиктован раскаянием и желанием выставить себя в самом невыгодном свете.

– Я не ищу прощения, – заявила она. – Я сама себя не прощу!

Молодой человек молчал, потрясенный неожиданными признаниями Франчески. Его милая скромница отдалась мужчине-чужестранцу без родительского благословения, без венца. Она забеременела от любовника, который предложил ей аборт! На этом настаивала его мать, графиня.

У Марио волосы зашевелились на голове, когда он представил, что пережила его невеста. Она уже не та чистая девушка, к которой он боялся прикоснуться. Она стала женщиной. И скоро станет матерью. Ему казалось, что он не вынесет оскорбления и обмана. Он убьет Франческу, а потом покончит с собой. Выстрелит себе в висок – и всё! Всё! Лучше лежать в могиле, чем стать посмешищем.

Вероятно, он сказал ей об этом. Она не заплакала, но упала на колени и взмолилась:

– Я заслуживаю смерти и готова принять ее! Прошу об одном: пощади невинного младенца, которого я ношу! Пусть он родится на свет, а потом делай что хочешь. Я на все согласна.