Дьявольский союз. Пакт Гитлера – Сталина, 1939–1941

В то же самое время, когда побережье Балтийского моря неудержимо вовлекалось в орбиту Москвы, Сталин обратил взоры и на юго-запад – к Румынии и ее провинции Бессарабии, которой Москва лишилась в годы гражданской войны. Как и в случае с Прибалтикой, Молотов прекрасно понимал, что нужно торопиться: падение Франции предоставляло ему уникальную возможность действовать, пока весь мир смотрит в другую сторону. В марте 1939 года Франция и Британия предложили Румынии свои гарантии, и теперь, с разгромом западных союзников на континенте, Бухарест, по существу, остался беззащитен против произвола Москвы. За день до поражения Франции заместитель наркома обороны Лев Мехлис написал: «Настал момент вырвать из воровских рук боярской Румынии нашу землю… Уворованная Бессарабия… будет возвращена в лоно своей матери»³³⁷.

Позиция Германии (по крайней мере, официальная) в отношении Бессарабии была точно такая же, как и в отношении Прибалтийских государств. Когда у посла Германии в Москве Шуленбурга попытались осторожно узнать о намерениях Берлина в отношении этой области, тот дал Молотову зеленый свет – вновь заявил об «отсутствии политического интереса»³³⁸, о котором уже говорилось в секретном протоколе, подписанном почти годом раньше. И все же кое-кто в Берлине выражал обеспокоенность тем, что Советы подбираются все ближе к объекту жизненно важных интересов Германии – а именно к румынским нефтяным месторождениям в Плоешти. Поэтому Риббентроп даже совершил попытку в частном порядке нейтрализовать кризис, опасаясь, как бы этот регион не превратился в арену боевых действий. Однако Молотов, разгоряченный недавними успехами, не собирался отступать от задуманного. 26 июня 1940 года он предъявил румынскому правительству в Бухаресте ультиматум, требуя вывезти всех гражданских и военных представителей из Бессарабии. Ответ ожидался ровно через сутки. В ноте говорилось, что Румыния силой отняла Бессарабию у Советской России, когда та была слабой, и вот настало время ее вернуть. Вдобавок в порядке «компенсации… за колоссальную потерю», понесенную Советским Союзом, под советский контроль следует передать еще и соседнюю область – Северную Буковину³³⁹.

Как это было ранее с несчастными прибалтийскими правительствами, румынское вначале тоже задумалось о сопротивлении (бывший премьер-министр и радикал Николае Йорга восклицал: «Проклятье на наши головы, если мы сдадимся без боя!»³⁴⁰), в итоге победили более трезвые головы в кабинете министров – особенно после того, как их германские союзники посоветовали им поскорее подчиниться. Утром 28 июня они согласились удовлетворить советские требования со словами: «Чтобы избежать серьезных последствий, какие может повлечь за собой применение силы и начало военных действий в этой части Европы, румынское правительство вынуждено выполнить требование… об эвакуации»³⁴¹. Румынские власти начали уходить из Бессарабии в тот же день, а через два дня их место уже заняла Красная армия.

Приход красноармейцев часто сеял панику среди местных жителей. По свидетельству очевидца, в Черновцах утром 28 июня «было ощущение, что на земле наступил ад»³⁴². Другой так описывал обстановку в городе: «Церкви били в колокола, как будто издавая похоронный звон. Люди бежали. Кто-то вставал на колени и молился. Многие были потрясены. По улицам разносился низкий вой». Дальше он рассказывал об ужасах эвакуации гражданского населения:

Атмосфера уныния усиливалась с каждым часом. Сотни, сотни людей бежали на вокзал, унося пожитки, какие им удалось собрать за пару часов. Все вещи, повозки и грузовые вагоны для скота в спешке выставили в ряд. Людей просили располагаться в вагонах как можно плотнее, чтобы поместилось как можно больше³⁴³.

В два часа дня, когда Черновцы покинул последний поезд, в город уже входили первые передовые отряды советских солдат. Местные коммунисты, конечно, были настроены оптимистичнее. Якоб Песате приехал в Черновцы из Будапешта за день до прихода Красной армии (тогда как многие жители Бессарабии бежали в противоположную сторону), потому что хотел лично встретить солдат «с цветами»³⁴⁴. Между тем маршал Красной армии Тимошенко не пожалел времени наведаться с пропагандистским визитом в свою родную деревню Фурмановку в Южной Бессарабии; по некоторым сообщениям, там его встречали как вернувшегося героя³⁴⁵.