Дьявольский союз. Пакт Гитлера – Сталина, 1939–1941

Другие случаи явно свидетельствовали о воцарившейся советской паранойе или о маниакальном желании мстить бывшим антибольшевикам. Первыми, за кого брались мстители, становились бывшие «белогвардейцы». Одной из таких жертв стал Олег Васильковский, которому было уже за шестьдесят, когда его арестовали летом 1940 года. Этот генерал-лейтенант царской армии, воевавший на Первой мировой, в 1919 году подался в Северо-Западную армию к Юденичу. Потом он переехал в Таллин, зарабатывал там свечным промыслом и сторонился политики. В 1941 году его депортировали в Ленинград и приговорили к высшей мере. О дальнейшей его судьбе остались противоречивые сведения[9]³⁶³.

Священников тоже жестоко преследовали. В конце августа 1940 года в Бессарабии отряд НКВД прервал службу в православной церкви города Кэлэраши[10] и попытался арестовать священника Александру Балтагэ. Балтагэ отважно отказался покидать свою паству, пока не закончит службу. Энкавэдэшники пришли за ним на следующий вечер и отвезли на допрос в Кишинев, где обвинили в том, что он выступал за объединение Бессарабии и Румынии в 1918 году. Следователи издевались над священником, говоря ему: «Покажи нам своего Бога!» После длительного допроса, вполне предсказуемо, его приговорили к сроку «исправительных» работ в лагерях. Балтагэ, уже слабый здоровьем, не пережил столь сурового испытания: он умер в том же 1941 году в возрасте восьмидесяти лет³⁶⁴.

И, наконец, леденящий пример того, что тогда происходило, приведен в мемуарной повести Менахема Бегина, ставшего впоследствии премьер-министром Израиля. Бегин, родившийся в Бресте, бежал в Вильнюс, как только в 1939 году началась война. Но в сентябре 1940 года его арестовали агенты НКВД и обвинили в шпионаже в пользу Британии. На допросе молодой Бегин с удивлением обнаружил, что советское «правосудие» – понятие очень растяжимое: оно распространяется на действия, совершенные в прошлом, причем даже в другом государстве. Следователь спросил Бегина, знает ли он, по какой статье Уголовного кодекса СССР обвиняется. Тот ответил, что не знает.

– Вы обвиняетесь по 58-й статье Уголовного кодекса Российской Советской Социалистической Республики. Знаете, о чем говорится в этой статье? Знаете, кто ее сформулировал?

– Нет, не знаю.

– А стоило бы. В 58-й статье говорится о контрреволюционной деятельности, измене и диверсии, и сформулировал ее сам Владимир Ильич Ленин.

– Но как может эта статья распространяться на действия, совершенные в Польше?

– Ну и чудак же вы, Менахем Вольфович! 58-я статья распространяется на всех людей во всем мире, слышите? – во всем мире. Весь вопрос в том, когда человек попадет к нам или когда мы доберемся до него³⁶⁵[11].

Вот так в 1940 году Сталин и Гитлер поделили между собой значительную часть Европы. Гитлер оккупировал Норвегию, Данию, Бельгию, Голландию, Люксембург и Северную Францию – территории общей площадью более восьмисот тысяч квадратных километров. Великобритания, пусть формально и не была побеждена, оставалась замкнута на своем острове, а США, хотя и проявляли все больше враждебности к Германии, все еще сохраняли нейтралитет. Поэтому нацистская Германия сделалась самой мощной державой на европейском континенте. Территориальные приобретения Сталина оказались не столь велики (ему досталось лишь 422 квадратных километра, примерно вдвое меньше, чем Гитлеру), зато ему намного легче было присоединить эти новые земли к СССР, так как все они ранее принадлежали Российской империи и все они примыкали аккурат к тогдашним западным границам СССР.

Оккупируя эти земли, Сталин, конечно, забирал все то, что обещал ему Гитлер в августе 1939 года. Лишь территория Северной Буковины – около пяти тысяч квадратных километров – находилась за пределом земель, которые отходили СССР по условиям пакта о ненападении. Значит, Гитлеру не на что было жаловаться. Такую цену он сам согласился заплатить, чтобы обеспечить себе безопасный тыл на то время, пока он будет воевать на западе с французами и англичанами; такую цену ему пришлось заплатить и за драматичное решение «польского вопроса», а также за перспективу экономических отношений, призванных свести на нет последствия британской блокады.