Дьявольский вальс

— Возможно, потребуется детоксикация, — вымолвил я, понижая голос до шепота. — Чип сказал, что она привыкла принимать снотворное. Хотя отрицал, что давал ей таблетки, настойчиво упирал на то, что у него при себе не было никаких лекарств. Но я уверен, что он сунул их в кофе. И делал это множество раз вплоть до вчерашнего вечера. Каждый раз, когда я приходил сюда, у него в руках была чашечка кофе.

Стефани покачала головой, села на кровать и сняла с шеи стетоскоп. Согрев диск дыханием, прижала его к груди Кэсси и стала прослушивать.

Когда она закончила осмотр, я спросил:

— В организме Кэсси есть наркотик?

— Нет, только низкое содержание сахара. — Ее шепот был очень тихим. Она подняла свободную руку Кэсси и пощупала пульс. — Хороший и регулярный. — Она опустила ручку девочки.

Посидела некоторое время, затем подоткнула одеяло вокруг шеи Кэсси и прикоснулась к ее мягкой щечке. Портьеры были распахнуты. Я видел, как усталый взгляд женщины устремился в ночь.

— В этом нет никакого смысла, — вздохнула она. — Почему он применил инсулин сразу после того, как ты нашел шприц? Если только Синди не рассказала ему об этом. Неужели они были так мало связаны друг с другом?

— Я уверен, что она все рассказала, и именно поэтому он так и поступил. Он специально подложил туда коробку, чтобы я ее нашел. Специально перезвонил, чтобы знать наверняка, что я приду, и постарался устроить так, что сам он в это время будет отсутствовать. Разыгрывал обеспокоенного папочку, а на самом деле выяснял точное время визита. Потому что знал, что к настоящему моменту мы должны будем подозревать синдром Мюнхгаузена, и надеялся, что я начну высматривать, обнаружу капсулы и заподозрю Синди. Именно так я и поступил. Что могло быть логичнее: это ведь были образцы лекарств ее тети. Она ведет хозяйство, поэтому естественнее всего предположить, что именно она и спрятала их там. Кроме того, она мать — это с самого начала и подтасовывало карты против нее. Когда мы беседовали с ним в первый раз, он подчеркнул, что у них традиционная семья и растить детей — ее дело.

— Указывал на нее пальцем с самого начала. — Стефани с недоверием покачала головой. — Разыграно, как по нотам…

— Да, тщательно. И, если бы я не нашел капсулы во время вчерашнего визита, у него было бы множество других возможностей, чтобы подставить жену.

— Что за чудовище, — проговорила Стефани.

— Дьявол, одетый в костюм для пробежки трусцой.

Стеф обхватила себя руками.

— Какая доза была в инсуджекте? — спросил я.

Она посмотрела на Кэсси и понизила голос до шепота:

— Более чем достаточно.

— Значит, сегодняшняя ночь должна была стать заключительной главой? У Кэсси смертельный приступ, Синди дремлет тут же, и мы все подозреваем ее. Если бы мы не поймали Чипа, он, возможно, спрятал бы шприц в ее сумочку или в какое-нибудь другое место, как орудие убийства, уличающее ее в преступлении. А валиум в ее организме добавил бы красок к виновности: попытка самоубийства. Раскаяние в убийстве своего младенца или просто неуравновешенность. — Стефани потерла глаза. Оперлась головой на руку. — Какой невероятный мерзавец… Как он пробрался в больницу, минуя охрану?

— Твой друг Билл сказал, что Чип не входил в больницу через парадный вход. Вероятно, воспользовался одним из ключей отца и вошел через заднюю дверь. Возможно, через грузовой отсек. В это время там никого не бывает. Нам известно, благодаря камере в коридоре, что он поднялся по лестнице и, прежде чем войти в «палаты Чэппи», подождал, пока сестра пятого отделения не вышла в заднюю комнату. Наверное, проделал то же самое и тогда, когда у Кэсси здесь, в больнице, случился первый припадок. Генеральная репетиция. Проскользнуть внутрь заранее, сделать ей такую инъекцию инсулина, которая вызовет только замедленную реакцию, затем поехать домой и ожидать звонка Синди, потом вернуться обратно, чтобы утешать ее в пункте первой помощи. То, что в палатах Чэппи почти всегда не бывает пациентов, облегчило ему возможность приходить и уходить незамеченным.

— И все это время я была помешана на виновности Синди. Великолепно, Ивз!

— Я тоже. Все мы так думали. Она была великолепным объектом для подозрения в синдроме Мюнхгаузена. Низкий уровень самолюбия, спокойный характер, раннее знакомство с тяжелой болезнью, медицинская подготовка. Вероятно, читая различные книги по медицине, Чип натолкнулся на этот синдром, увидел схожесть и понял, что у него появилась возможность разделаться с женой. Именно поэтому он не позволил перевести Кэсси в другую больницу. Хотел дать нам время развить наши подозрения. Работал над нами, как над аудиторией, — так, как работает со своими студентами. Он эксгибиционист, Стеф. Но мы не видели этого, потому что в книгах говорится, что это всегда женщина.

Молчание.

— Он убил Чэда, правда? — спросила Стефани.

— Весьма вероятно.

— Почему, Алекс? Зачем нужно измываться над собственными детьми, чтобы добраться до Синди?