Дьявольский вкус смерти

Та почта, которая была мне нужна, находилась неподалеку от той самой школы, где учительствовал Самохвалов и ученичествовала когда-то я.

— Здравствуйте, — поприветствовала я, увидев знакомую пышную фигуру.

— Ой, здравствуйте! — обрадовалась Душечка. — Как дела с вашей статьей, почитать можно?

— Как только ее напечатают, я вам сразу сообщу, — заверила я женщину. — Помню, вы мне говорили, что работаете на почте. Вот — шла мимо и дай, думаю, зайду…

Зная ее болтливую натуру, я не сомневалась: она мне сама все выложит, без лишних вопросов с моей стороны. Душечке в свою очередь явно польстило такое внимание со стороны журналистки, и она принялась «раскручиваться».

Сначала посетовала на то, что Регина до сих пор не перешла жить обратно в коммуналку, и ей, Душечке, невыносимо тоскливо в обществе сварливой старухи Рудухиной. Коль разговор зашел о старухах, Душечка не упустила возможности поплакаться, как ей надоели нудные бабки-пенсионерки, приходящие на почту за своим денежным содержанием. Чувствуя, что простою здесь очень долго, если не подброшу в костер разговора нужное полено, спросила:

— А Рудухин, как его… Саша, кажется?

— Паша, — с готовностью поправила Душечка.

— Да, Паша, после больницы оклемался?

— С Пашей все хорошо! — махнула рукой женщина. — Сегодня он приходил за квартиру платить, сказал, что хорошую работу нашел и познакомился с замечательной девушкой. Я так за него рада!

— Да что вы говорите! — насмотревшись на Душечку, я чуть не всплеснула ручками.

— Я верила — у него все будет хорошо. А своей новой девушке он сегодня подарок купил, — восторженная поклонница Рудухина указала на белую коробку, красиво перевязанную атласными лентами, лежащую на верхней полке этажерки. — Попросил меня до вечера постеречь. У Наташи сегодня день рождения.

— Девушку, значит, Наташей зовут? — уточнила я, вперившись глазами в коробку.

— Именно. Хотите знать, что он ей купил?

— Непременно.

— Набор косметики от «Ив Роше»! Это жутко дорого! Он мне сам сказал. — Душечка сияла, как медный тазик.

— Замечательно!

В это время моей собеседнице пришлось отвлечься — у окошка скопилась очередь, отдельные представители которой возмущенно требовали их обслужить. Таким образом, я взяла тайм-аут и принялась лихорадочно соображать, как же мне заполучить белую коробочку в свои белы рученьки. Сообщить ей, что главная и основная любовь Рудухина — героин, и после этого наблюдать, как Душечка будет падать в обморок? Другого выхода нет — придется развенчивать ореол, которым она незаслуженно окружила жалкого наркомана. Когда возобновился наш разговор, я, представив состояние Душечки, неизбежно последующее за моими словами, скорбным голосом заговорила:

— Понимаете, Варвара Николаевна, Паша, может быть, действительно в чем-то замечательный, но сегодня у Кати, по батюшке Самохваловой, он украл большую сумму денег, и я предполагаю, что она именно в этой коробке.

Душечка прикрыла округлившийся рот ладонью. Ужас читался в ее расширенных глазах. Вот так с моей легкой руки Рудухин свалился с пьедестала.

— Не может быть!

— Давайте лучше проверим. Принесите сюда коробку.

Посетители, стоявшие у соседнего окна, с интересом наблюдали за Душечкиной гиперэмоциональностью. Женщина брезгливо уцепилась двумя пальцами за ленточку и с таким видом поставила передо мной коробку, будто держала в руках инфекцию. Я быстро убрала ненужные подарочные атрибуты и подняла крышку. Пока Душечка охала, я, на глаз оценив стопку стодолларовых купюр, пришла к выводу: большая часть суммы на месте. Что принесло мне некоторое облегчение. А если начистоту, то это обстоятельство довольно сильно подняло мне настроение.

— Надеюсь, вы не против того, чтобы я вернула деньги законной владелице?

Душечка все еще не могла прийти в себя, растерянно пожимала плечами и разводила руками. Для пущей убедительности я предложила ей пересчитать деньги, позвонить Кате по телефону и доложить обо всем лично. В ответ она вяло качнула головой и принялась медленно пересчитывать деньги, постоянно путаясь в цифрах. Зато я свои деньги умела считать хорошо, поэтому без труда, постоянно поправляя расстроенную толстушку, насчитала две тысячи четыреста долларов. Вопреки моим мрачным прогнозам Рудухин успел потратить всего сто «баксов».

Приняв из моих рук сотовый телефон с уже набранным номером, Душечка самолично переговорила с Катькой, после чего протянула мне коробку.

На прощанье я подбодрила, как могла, расстроенную женщину и попросила передать от меня Рудухину пламенный привет. Душечка слегка ожила, о чем свидетельствовала набиравшая обороты скорость ее речи. После того как предложения у нее стали составляться прежними темпами, я могла за нее не волноваться и, подхватив драгоценную коробку, покинула помещение почты.