Дьявольское биополе

— Ну, шли набережной, болтали. Я уж позабыла… Солнце за порт садилось. Все красное: и облака, и вода, и чайки. Как будто кусок спелого арбуза в полнеба. Ни домов, ни портовых кранов — сплошное зарево. Мы остановились полюбоваться. Помню, он меня спросил, сколько я вижу цветов и оттенков. Сколько… Да один красный. Так ему и сказала. Знаете, он даже обиделся. «Нина, вы слепая». И насчитал двенадцать. Причем каждый оттенок как — то назвал. Я, конечно, удивляюсь. А он глянул на воду, на небо и грустно говорит: «Нина, это все неправда». Я не ответила. Какая там неправда, когда любому видно. У него от этого неба борода порозовела. Думаю, ну и у меня глаза, наверное, красные, как у кролика. А он говорит: «Нина, это неправда, потому что есть пурпур Ольхина». Я помалкиваю. Что такое пурпур знаю, а об этом Ольхине век не слыхала. Тогда он спросил: «Нина, вы хотели бы увидеть пурпур Ольхина?» Я ответила в том смысле, что какой же дурак не хочет увидеть пурпур Ольхина. Ну… Вот про сумочку и все.

— А дальше?

— А дальше уже не про сумочку.

— А про что?

— Дальше вас не касается.

— Почему же?

— Послушайте, я думала, что вы наркоманов ищете. Потом стала думать, что проверяете всякие кражи. Вот и сообщаю: сумку потеряла, мне ее вернули. Все, вопросов нет.

— Нина Максимовна, вопросы есть. Этот Валерий…

— Что он вам дался? Говорю же, что к сумке человек не причастен. Если вы им интересуетесь, то так и скажите.

— Я и вами интересуюсь.

— С какой стати?

— Потому что вы человек.

— Людей навалом, всеми не заинтересуешься.

— Нина Максимовна, в жизни много чего интересного. Но самым интересным я считаю знакомство человека с человеком. А вдруг это тот, кого ждешь всю жизнь.

— Вы говорите про мое знакомство с Валерием?

— И про ваше с Валерием, и про мое с вами.

— Глупости… Вы ждали всю жизнь знакомства со мной?

— По — моему, новых друзей ждешь всегда.

— И меня, что ли?

— Конечно. Поэтому я всегда интересуюсь человеком, кто бы он ни был. Вне зависимости от служебных интересов.

— Запутали вы меня.

— Давайте распутывать.

— Что вас интересует?

— Хочу знать, увидели вы пурпур Ольхина? Или нет?

— Не сразу увидела…

— Почему?

— Сперва были встречи.

— Вот и расскажите.

— Как вас звать?

— Сергей Георгиевич.

— Сергей Георгиевич, это моя личная жизнь…

— Я следователь, и нам с врачами все рассказывают.

— Прямо так и все…

— Буквально вчера на вашем месте сидела двадцатилетняя самоубийца и слезно исповедывалась.

— Как же сидела, если самоубийца?

— Спасли в реанимации. Симпатичная девочка.

— Что ее заставило?

— Смешно сказать — любовь.

— Почему смешно?

— Ну, глупо.

— Почему глупо?

— Кончать жизнь из — за любви? Да влюбленный должен от радости жить три жизни!

— А если неразделенная?

— Ну, тогда две жизни.

— Вы шутите.

— Впрочем, что я вам объясняю… Женщина о любви знает больше каждого мужчины. Например, вы.

— Почему я?

— Сами же намекнули на свою личную жизнь…

— Потому что вы в нее лезете…

— Так уж и лезу?

— Пусть интересуетесь, а я, само собой, обнажаться не хочу.

— Нина Максимовна, ваша личная жизнь… такая неприличная?

— С чего вы взяли?

— Таите…

— Моя личная жизнь, если хотите знать, даже красивая.

— О, тогда скрывать ее тем более грех.

— Я и не скрываю.

— Принес сумочку, проводили… А дальше?

3

— Слушайте, если интересно… Он предложил встретиться.

— Подождите… Только что познакомились и сразу свидание?

— Как познакомились — то? Необыкновенно. И видно, человек хороший.

— Откуда вы узнали, что хороший?

— Много вам найденных сумочек с деньгами возвращают?.. Или ценных вещей? Зонтика дырявого не вернут.

— В моей практике был случай, когда не только найденное, а даже украденное вернули.

— Когда поймали.

— Нет, добровольно. Женщина выскочила в булочную, через дорогу. Вор отомкнул замок, влетел в комнату, расстелил на диване одеяло, побросал в него из шкафа одежду, сгреб в узел и убежал. Идет, а ему чудится писк кошачий из узла. Зашел в подвал, чтобы глянуть, заодно и малоценные вещи бросить. Развернул узел — а в нем запеленутый грудной младенец. Он бегом обратно.

— Ну, тут две большие разницы. Этот от страха, а Валерий от совести.

— Значит, согласились на свидание, потому что человек он хороший?

— Согласилась, потому что познакомились.

— Познакомиться… так трудно?

— Сергей Георгиевич, а где? Ходить на танцы поздновато. В клуб «Кому за тридцать» — рановато, до тридцати годика не хватает. Газетные объявления и всякие электронные свахи я не уважаю.

— А на работе?

— У нас работа для чутких пальцев. Одни девчата. Только начальник цеха парень. Пришел полтора года назад. И холостой, между прочим. Ну, девчата перышки распустили. А он глаз положил на самую замухрышистую, Наташку Кортухину. Лицо — соплицо. И в очках, извините.

— Почему «извините»?

— Вы же в очках. Так вот, все девчата аж закомплексовали. И отправили к нему делегацию.

— Зачем?

— Узнать, почему он выбрал Кортухину.

— Вы… серьезно?

— Да он же нашу жизнь перевернул! Как бы поставил все с ног на голову.

— Ничего не понимаю…