Дьявольское биополе

— Тоже с подробностями?

— Непременно.

5

— Валерий снимает однокомнатную квартиру за шестьдесят рублей. Ну, пришла я к нему в первый раз… Что рассказывать — то?

— Опишите квартиру.

— Она меня разочаровала. Думала, что увижу там черта в стуле. А в комнате почти нежилая пустота. Тахтушка стоит да один стул. У окна мольберт и краски. На кухне что — то вроде тумбочки с посудой да крохотный холодильник «Морозко». Какой — то приют безработного.

— Вы по этому поводу что — нибудь сказали?

— Удивилась. Валерий объяснил, что все постороннее, всякая мебель и тряпки рассеивают внимание. Я понимаю, телевизор… Но магнитофон — то можно было бы покрутить.

— Что же, и чаем не угостил?

— Чаем… Пир закатил!

— Стола даже нет, говорите…

— Достал из — за тахты ковер два на три ручной работы. Зажег четыре свечи. Потом сделал курицу в духовке особым способом. Вставляют в куриное нутро бутылку из — под «Пепси» — прожаривается до косточек. А знаете, что мы пили?

— Коньяк «Наполеон»?

— Век никому не угадать… Корейскую водку.

— Разве это такая уж невидаль?

— Еще какая! Что, по — вашему, лежит в бутылке?

— Корень женьшень.

— Змея.

— Как змея?

— Натуральная змейка, которая в этой водке растворяется и придает ей особую ядовитую крепость. Ему моряк привез.

— Бананы моряк привез, водку… Друг, что ли?

— Не знаю, но связи там у Валерия есть.

— Вы упомянули про мольберт… А что на нем — начатая работа?

— Закрыт холстиной. Но после — то я узнала, когда увидела пурпур Ольхина…

— Ну, до этого мы еще дойдем. Вы сказали, что наведывались к Валерию не раз… Что — нибудь странное в квартире или в его домашнем поведении замечали?

— Нет.

— Не спешите, пожалуйста. Подумайте.

— Вопросики у вас… Никаких странностей. Если только вот кнопки…

— Какие кнопки?

— Канцелярские. Дважды я видела, как он собирал кнопки в передней. Сказал, что просыпал их целую коробку, а теперь месяц подбирает.

— Скажите, когда он их собирал: как только вы пришли, в середине вечера или перед уходом?

— Когда пришли. Господи, да разве это странности?

— Вас же удивило.

— Не удивило, а сейчас почему — то вспомнилось.

— Нина, у меня плохо складывается его образ… Что он любил, что читал, о чем мечтал…

— Детективы любил.

— Какие?

— Не поверите, но читал их на английском языке. Обложечки яркие, как после ремонта.

— И за что любил?

— За удачливых героев. Говорил, что не ребята, а супера.

— Супермены?

— Ну да.

— Это он про инспекторов полиции?

— Почему… Про всяких мафиози.

— Ах, вот как…

— Валерий мне эти детективы пересказывал, да я ни одного до конца не дослушала.

— Нина, а кем он хотел быть?

— Художником.

— Я имею в виду не специальность, а личность. Каким человеком?

— Планы у него наполеоновские. Хотел быть свободным телом и духом.

— От чего свободным?

— Говорил, от юдоли. Я плохо все это понимала. Про червяков рассказывал.

— Про каких червяков?

— Про лесных, которые за год на гектаре земли выбрасывают до тридцати тонн земли.

— Ну и что?

— Валерий говорил, что он не хочет копошиться в земле вместе с этими червяками.

— А каким же способом хочет он освободиться телом и духом?

— Само собой, стать великим художником.

— Ну да. Выходит, он стремится к славе?

— Нет. Валерий говорил, что, предложи ему выбор — славу: о нем будут писать, говорить, девушки будут узнавать на улице… Или предложи деньги. Он взял бы деньги.

— Практичный юноша.

— Мудрый. Слава — то пройдет, как электричка. А на деньги можно купить и свободу, и покой, и наслаждение…

— Это вы так думаете?

— Он. А теперь и я.

— Что еще можете сказать о нем как о человеке?

— Юморить Валерий любит.

— Пример можете привести?

— Весь день могу приводить… Как — то заметила у него на скуле синячок. Спрашиваю, откуда. От жизни, говорит. Я, конечно, не врубаюсь. Валерий растолковал: жизнь штука бумерангистая.

— Неплохо.

— Однажды встретили негра… Валерий, знаете, как его поприветствовал? «Каждому цветному — цветной телевизор».

— Еще лучше.

— А в музее встретилась нам дама вот с таким декольте. Валерий заглянул прямо за платье и сказал: «Ой, какая смешная попка».

— Совсем хорошо.

— Вы надсмехаетесь… А у него юморно выходило.

— Нина, по какому адресу он жил?

— Тополиный канал, дом восемь, квартира шесть.

— Извините, я позвоню… Алло! Леденцов? Боря, Тополиный канал, дом восемь, квартира шесть. Да, немедленно. Я буду попозже.

— А вы… кому звонили?

— В уголовный розыск.

— Зачем?

— Чтобы наведались в эту квартиру.

— Валерий же уехал…

— Я так и предполагал.

— Тогда зачем? И почему уголовный розыск?

— Так надо.

— Не хотите сказать?

— Почему же… Чтобы сделать обыск и следить за квартирой.

— Какой… Обыск?

— Обычный.

— Да какое вы имеете право?

— С санкции прокурора.

— Знаем мы вашу санкцию! Привыкли при культе людей хватать.

— Нина, при культе я был мальчишкой.

— Дура я деревянная, соловьем тут распеваю… Господи, чего только не наговорила… Думала, Валерий попал в какую — нибудь беду, так мои слова ему помогут. Больше ни слова!

— Валерий действительно попал в беду.

— В какую?

— Но давно, до встречи с вами.

— В какую, в какую?

— Скажу потом.

— Все, больше не куплюсь! Господи, в первый раз в прокуратуре, вот язык и распустила. Разрешите мне уйти!