Дьявольское биополе

— Она предсказала трагическое извержение вулкана с точностью до двух дней. Называет бизнесменам благоприятные для сделок дни и никогда не ошибается. Диагнозы ставит больным с одного взгляда. Как-то в Италии сказала крестьянину, что через двадцать три минуты в его подвале взорвется бочка с вином. Бедняга не успел добежать, бочка взорвалась на его глазах…

Я не смог удержаться от улыбки. Похоже, что Смиритский ждал ее, потому что не прервался и лишь добавил тону поучительности.

— А неверящих Сильвия наказывает. Она предложила свои услуги, за деньги, разумеется, одному генералу-диктатору, но тот высокомерно отказался. Тогда Сильвия предсказала его судьбу безвозмездно, сообщив, что через неделю его свергнут. Так и случилось, генералу пришлось бежать без цента в кармане. Однажды Сильвия приехала к какому-то графу и не была принята. Уходя, она бросила взгляд на классический английский парк — к утру вся листва почернела, как после суховея…

— Мирон Яковлевич, — перебил я, — таких супергадалок и экстрапрорицательниц нынче пруд пруди. Но все их чудеса плохо доказаны.

— Что вы считаете «хорошо доказанным»?

— Научным экспериментом или беспристрастными очевидцами.

— Сколько требуется беспристрастных очевидцев?

— Чем больше, тем лучше.

— Сто миллионов хватит?

— Да-да, — начал я раздражаться никчемностью разговора.

— Сильвия Папс выступила по национальному телевидению.

— С чем?

— Со своим взглядом.

— В смысле, со своими взглядами.

— Буквально со своим взглядом. Молча смотрела на сто миллионов телезрителей, а сто миллионов смотрели на нее.

— Кто кого переглядит, что ли?

— У людей дрожали руки, они признавались в грехах и преступлениях, женщины падали в обморок, дети плакали… Один подвыпивший не выдержал и разрядил пистолет в телевизор. И что вы думаете?

— Сильвия Папс ответила автоматной очередью.

— Пули отскочили от экрана.

— Неужели не нашлось умных людей, которые бы выключили телевизоры?

— Нашлось. Но они тут же были наказаны, и как думаете?

— У них лопнули глаза?

— Нет, кинескопы.

— Мирон Яковлевич, вы пересказываете юмористическую повесть или фантастический роман?

— Я делюсь фактами, которые поразили мир.

— У вас, говорят, тоже в руках вода закипает?

— Сергей Георгиевич, вы человек несовременный.

— Это почему же?

— Вас не интересуют современные поиски духа: экстрасенсорная связь, телепатия, биополе, внеземные цивилизации, снежный человек…

Я бы вскипел, если бы по этому поводу не перекипел уже тысячу раз. Мода на какие-нибудь джинсы меня смешит, интеллектуальная мода — бесит.

Ах, телепатия, передача мыслей на расстояние. Господи, да вы сперва родите се, достойную мысль, а уж как передать на расстояние, додумаемся; пешком отнесем, коли стоящая мысль; впрочем, уже додумались и не только мысли, но и картинки передают, и бессмыслицу; ну а если нет расстояния, если близко, если рядом, то что — не будем передавать эту мысль, уже неинтересно, и дело, оказывается, не в мысли, а в расстоянии? Ах, биополе… Ну а другое поле, миллионы полей, тоже, кстати, био, где растут хлеб, овощи и травы; разве они, кормящие нас, неинтересны; разве о них не болит душа уж хотя бы потому, что до сих пор толком не ведаем, как и кому их обрабатывать — эти заросшие биополя средней России? Ах, внеземные цивилизации… Но, может, сперва поискать ее тут, на земле, в какой-нибудь деревне Новая Бедолага среди непролазной грязи дорог, или в каком-то поселке Трезвогорске, пропахшем самогоном, или в современных жилмассивах с бельем на балконах и порезанными лифтами, с пьяными песнями вечерних компаний и хулиганствующими подростками — может, сперва тут поискать цивилизацию? Ах, пришельцы из космоса… Боже, сколько страждущих и одиноких людей жаждут появления пришельцев, не из космоса, а хотя бы с родного предприятия, из жилконторы, из соседней квартиры? Ах, экспедиция за снежным человеком… А может, организуем экспедицию к сотням тысяч, если не к миллионам, брошенных в деревнях стариков, которые, в сущности, тоже одичали и превратились в снежных людей, поскольку зимами их заносит под самую крышу…

Я глянул на Смиритского: заметил ли мое очередное погружение в себя? Видимо, эти тихие вспышки как-то отражаются на моем лице. Злобой, что ли?

— Мирон Яковлевич, пожалуй, вы правы — человек я не современный. Знаете почему? Хочу покорить время.

— Не понял.

Я и не сомневался: модники не любят абстрактных мыслей. Выдать бы ему что-нибудь типа «Информированные никогда не понимали думающих».

— Мирон Яковлевич, быть современным — не заслуга.

— А быть старомодным?

— Тоже. Подняться бы над прошлым, настоящим и будущим…

— Куда подняться?

— К вечным истинам. Это и есть покорение времени.

Без Сильвии Папс и всяких биомагнетизмов Смиритский потерял нить разговора. Поэтому заторопился на работу, пообещав непременно явиться, коли у меня будет свободный день, для беседы о мировом отчуждении духа. Он блеснул перстнем и ушел с достоинством, унося запах непреклонного одеколона. Мне подумалось…