Диббук. Мертвая ведьма

Вскоре существо привыкло к его присутствию, не пугалось больше шумов и стонов, стало стучать в ответ, заколачивать дыры в полу, вгоняя в доски острые палочки. А однажды существо стукнуло себя по пальцу штукой, которой вбивало палочки, громко вскрикнуло от боли и на пол упала бурая капля, манящая дивным ароматом. Кровь существа оказалась терпкой, пряной; когда существо засыпало, Падальщик выбирался из подполья, прокусывал смердящую кожу и наслаждался удивительным вкусом. Вскоре существо заметило мелкие ранки на своем теле и испугалось. Выскочило из дома и побежало прочь.

Падальщик отправился с ним. Он повис у существа на спине, цепляясь крошечными пальчиками за верхний слой кожи, которую существо иногда меняло. Падальщик не знал, что вскоре существо вынесет его к другим двуногим, и другим падальщикам, живущим в злоуханных чистотой городских квартирах и он вместе с другими будет пугать жильцов, а ночью выбираться со щелей и утолять голод. Падальщик нашел кров в комнате маленькой девочки, в ящике для белья. Ему нравилось пугать ее – когда Падальщик рычал под кроватью, девочка пугалась и плакала, громко звала маму.

" – Спи, – говорила мама, ласково гладя девочку по волосам. – Здесь никого нет, здесь безопасно".

Она сидела на краю кровати и лишь когда девочка засыпала, вздыхала с облегчением, и быстро выходила, не останавливая взгляда на острых тенях. Включала погромче телевизор, делая вид, что смотрит, а не пытается оградиться от посторонних звуков.

Двуногие слышат Падальщиков, вздрагивают от внезапного шороха, скрипа половиц, перезвона посуды, пытаются найти объяснение мелким синякам – только бы не задумываться о тех, кто обитает рядом, потому что от них не убежать и не спрятаться. Они везде – в пыльном шкафу бабушки-пенсионерки, в детской музыкальной игрушке, так некстати включающейся по ночам, даже под ванной. Они приспособились к отвратительным запахам шампуня и геля для душа, свету и теплу. Потому что нет ничего вкуснее свежей человеческой крови.»

Степан дочитал и умолк, ожидая ее реакции. Аня недоверчиво взглянула на Степку.

– Кто тебе это рассказывал?

Он смутился, почувствовал, как кровь прилила к лицу.

– Я… Эээ… Сам придумал.

– Ты когда-нибудь сталкивался с чем-то сверхъестественным?

Степка мотнул головой. Он сам не понял почему солгал.

– Странно. – Она снизила голос и заговорила. – Понимаешь, они оставляют на людях свои отметины…

– Кто?

Аня пожевала обветренные губы.

– Нечистые.

Степка шумно втянул воздух. В который раз Аня заводит его в тупик.

– Они сами выбирают к кому прийти и когда. Те, кто с ними столкнулся могут помнить эту встречу до конца своих дней или, наоборот, навсегда забыть, но никогда они не станут прежними.

Степка сглотнул ком в горле. Он был из числа тех, кто помнил.

– А что с ними происходит, с теми, к кому пришли? – Сердце билось быстро-быстро, словно от ответа зависела вся жизнь.

– Они начинают чувствовать… присутствие… – Она задумалась. – Это невозможно описать словами – необъяснимая тревога, ощущение чего-то зловещего, потустороннего, колючего взгляда в спину… Ты соврал мне. Ты знаешь о чем я говорю. Поэтому ты пишешь. Не можешь не поделиться, боишься, что тебя сочтут сумасшедшим. Прячешь за слоями выдумки… Кого ты видел? – без обиняков спросила она.

Степка сдался.

Это произошло в январе. Перед самым Рождеством. Степка проводил каникулы у бабы Гали, что жила на западной Украине. Баба Галя приходилось Степкиному папе троюродной сестрой по материнской линии. Это была дородная, добродушная, верующая женщина. Своих детей у неё не было и к Степке она испытывала едва ли не материнские чувства.

Баба Галя, в отличии от Степкиных родителей, была очень суеверной и боялась всяческой чертовщины.

В святой вечер баба Галя засобиралась на службу в церковь. Степке она строго-на строго наказала в дом никого не впускать и на стук не отзываться.

– Ты гляди, – говорила она, – перед Святками носа на двир не суй. Дидько по хатам ходыты будэ.4

Говорила она о том, что до первой звезды из дома выходить не принято, ибо нечисть последний вечер по земле гуляет и пакостить будет пуще обычного. А уж после того, как загорится на небе Рождественская звезда и соберётся семья за праздничным столом можно ничего не боятся.

Степка в эти деревенские забобоны не верил. Он с нетерпением ждал гуляний – местная молодёжь взахлёб рассказывала о традициях, колядках, вождении козы.

("дэ коза хо-о-одыть, там жы-ыто р-о-одыть!").

Когда баба Галя ушла, на улице пустилась метель да такая, что света белого не видно сквозь снежную завесу.

Тут вдруг слышит Степка – стучит в окошко кто-то, плачет – стонет жалобно-жалобно.

– Есть тут кто? Впустите меня, добрые люди…

Степа к двери подошёл, глянул в щелку – стоит на пороге старичок с локоток. Стало Степану мужичка жалко, отворил. В дом ворвался свистящий вихрь, засыпал глаза ледяным снегом, а старичка и след простыл.

Баба Галя позвонила спустя несколько дней после Степкиного возвращения в Россию. Выглядела она неважно, волосы, не покрытые «хусткой»5 были грязными и нечесаными.