Диббук с Градоначальницкой

Стулья были перевернуты, крышка рояля раскрыта. На полу валялись пробки из-под шампанского и бумажный серпантин. Поблескивали осколки стекла от разбитых бокалов. На обивке дивана расплылось темное пятно от вина. Володя задел ногой пустую бутылку, и с жутким грохотом она покатилась через комнату, пока не зацепилась за стул. Мадам Зоя заметно смутилась:

— Не убиралися с ночи. Уборщица позже приходит.

— Мы не порядок пришли проверять, — немного резко ответил Сосновский.

Перед визитом в заведение мадам Зои Таня и Володя очень внимательно прочитали показания, которые тайком дал Володе Петренко. Эти бумаги он вынул из дела, совершая должностное преступление. Но Володя честно обещал их вернуть через два часа.

Петренко был зол. Ему уже сообщили, что дело об убийстве Сандольского у него забирают, его будет вести секретный важный чекист, который уже прибыл из Москвы.

Петренко уже был вызван на ковер, где ему сообщили об этом. А также устроили нагоняй, посоветовав поменьше концентрировать свое внимание на бытовых разборках, имея в виду убийства, а побольше заниматься разгромом банды Алмазной. Банда налетчиков в городе никому не была нужна.

От начальства Петренко вышел злой как черт. А потому с легкостью отдал бумаги Володе. До прибытия следователя дело находилось у Петренко.

Эти документы представляли собой несколько показаний тех, кто гулял в ресторане «Парус». Петренко был следователем ретивым, приступал к новому делу со всей возможной энергией. А потому опросил почти всех — конечно, кроме высокого начальства, до которого не смог дотянуться. Впрочем, начальство ушло домой перед приходом проституток, не желая ударять лицом в грязь перед подчиненными.

В показаниях было написано одно и то же. В заведение пришли восемь девиц: три старые, всем знакомые проститутки, и пять новеньких. Одна из новеньких ушла с Сандольским.

— Мадам Зоя, — начал Володя, — вы в беде, и ваше счастье, что к вам пришли мы с товарищем, а не из ГПУ.

— Ой вэй… — Мадам Зоя ухватилась за голову, прекрасно осознавая то, что случилось с ней. Шутка ли — убийство чекиста! И за меньшее большевики спускали шкуру.

— А потому вопрос, — Сосновский сделал паузу, не сводя строгих глаз с лица бывшей Рыжей Зайки, — и советую отвечать как можно откровеннее и точней.

— За все, за все скажу, — закудахтала мадам Зоя, заламывая руки.

— Сколько новых девушек появилось у вас в заведении?

— Четыре.

— За какой срок?

— Первая, самая давняя, — пришла неделю назад. Вторая и третья — четыре дня назад. И наконец четвертую я взяла за день до гульки в «Парусе».

— Что значит взяла?

— Обмен был. Обменялась с Сонькой Кацапкой, шо возле Привоза бодегу держит. Я ей двух своих, а она мне посвежей.

Володя и Таня знали, что это было распространенной практикой: девицы постоянно кочевали из заведения в заведение — хозяйки обменивались ими.

— И этих четырех вы отправили в «Парус»? — продолжал Володя.

— Ну да! И трех старушек… Ну, тех, кого клиенты любят. Семь в двух машинах и поехали.

— Все семь живут в этом заведении?

— Нет, только четыре новенькие живут, три старушки снимают квартиры в городе.

— То есть три старожилки вашего заведения не знали новеньких в лицо? — вдруг вступила в разговор Таня.

— Нет, — мадам Зоя повернулась к ней, — да и не все девицы знают одна за другую.

Таня победно потрясла бумажкой. Володя удивился:

— Ты о чем?

— Считать умеешь? — воскликнула она. — Смотри, написано черным по белому! В «Парусе» было восемь! Восемь проституток! А мадам Зоя говорит: три старожилки и четыре новенькие! Четыре новенькие! Итого — семь.

— Ничего себе, — Володя присвистнул, — откуда взялась восьмая?

— Прибилась к девушкам. И это — та, которую мы ищем.

Мадам Зоя пригнала в комнату четырех девиц. Уяснив, что их будут допрашивать, они перепугались до икоты. Все девицы были жутко тупые и двух слов не могли связать. Но все же удалось из них кое- что выбить. Все они сходились на том, что пятая девушка подошла к ним возле «Паруса», когда они вышли из машины. И все решили, что так и должно быть.

Описывали ее совершенно по-разному. Худая и толстая, высокая и низкая, волосы короткие и длинные… Все сходились только в одном: она была темненькой. Но вот брюнетка или шатенка, никто не помнил.

— От допроса овец в стойле больше толку! — в сердцах ворчал Володя.

Визит в заведение мадам Зои дал четкое подтверждение: в истории была замешана лишняя девица. Именно она и была причастна к убийству.

— Не удивлюсь, если это та тварь, которая выдает себя за меня! — Выйдя на улицу, Таня с наслаждением вдыхала холодный воздух. От спертого запаха и самой атмосферы заведения ее начало тошнить.

— С чего ты это взяла? — Сосновский был настроен скептично.

— Чувствую. Запах ее чую! Если судить по наглости, некому больше. Она.

— Ты думаешь, она причастна к убийству?

— Ты забыл, что на ее руках уже есть кровь? Нэпман с Французского бульвара, семейство поляков и этот Дон Жуан недобитый, — хмыкнула Таня, — убивать ей не впервой.

— Убивать — вот так?