Диббук с Градоначальницкой

Самая сложная задача для того, кто изгоняет демона, — это опознать диббука, вскрыть природу его земных грехов, назвать его имя и договориться о тех условиях, на которых диббук согласится покинуть им одержимое тело.

Одержимого всегда привязывают к кровати и одевают в погребальное облачение. Диббук считается одним из самых сильных демонов, поэтому не каждый экзорцист справится с ним. Раввин, участвующий в ритуале, должен обладать добрым именем и славиться своей набожностью. Иногда ритуал длится не одну ночь и требует присутствия нескольких людей, подготовленных раввином.

Во время ритуала экзорцист не только облегчает страдания жертвы, но и выступает адвокатом самого диббука, обычно обеспечивая его попадание в геену огненную и последующее искупление. Ритуал предписывает читать библейские стихи задом наперед, дуть в шофар и повторять tsey, tsey, dybbuk! (изыди, изыди, диббук!)

Самым известным экзорцистом в истории считался Ицхак Лурия. Именно его слава как успешного изгнателя бесов породила у странствующих каббалистов целый промысел, который достиг расцвета популярности в XVIII веке. Еврейские изгнатели диббука назывались баалшемами. Эти люди считались не только заклинателями, но и целителями, которые могли исцелить многие болезни и кроме того — бесплодие. Также они могли изгонять злых духов из людей, домов, синагог, а порой и из целых деревень. Знаменитым экзорцистом был и основатель хасидизма Баал Шем Тов.

ГЛАВА 19

Новенькие мадам Зои.

Лишняя девушка.

Интервью с Кирой.

Загадочный букет

Так как был ранний час, заведение было еще закрыто. Но ради Володи мадам Зоя сделала исключение.

Ранним часом считалось 11 утра. Немного стесняясь, мадам Зоя провела Сосновского и Таню в бальную залу, дверь в которую находилась сразу же справа по коридору. Зала была еще закрыта, и в ней не успели убрать.

Мадам Зоя так и говорила: бальная зала. Залой она, по привычке людей старшего поколения, называла большую гостиную. Но в этом старорежимном, таком необычно парадном слове «зала» была вся та простота души таких вот старых людей, которую еще не успели заклеймить определением «мещанская».

Выросшая на криминальном дне, проводя свои дни в самых мерзких притонах порта и Молдаванки, мадам Зоя никогда не видела настоящих бальных зал, да и где бы она могла их видеть? Простодушная, немного робеющая перед высшим светом, мадам Зоя вкладывала в слово «зала» весь тот даже не понятный ей самой трагизм. Это было достижением, успехом — иметь заведение с «бальной залой», и мадам Зоя гордилась собой. А потому не понимала, что в глазах Володи и Тани выглядит жалко и печально.

Несмотря на ранний час, некоторые девицы уже встали и шастали по коридору — нечесаные, заспанные, в нижнем белье, они тупо смотрели на вошедших мутными после короткого сна глазами. В этих глазах не было ни удивления, ни интереса — так фабричный рабочий смотрит на надоевший станок.

Заведение мадам Зои, как и все остальные заведения в городе, было скопищем самых разнообразных пороков, и далеко не редкостью было появление таких вот парочек — он и она, — подбирающих себе девушку для совместных любовных утех.

Кого только ни видели эти стены! Группы мужчин разного возраста и вида, две женщины, которые искали третью, старики с фотографической камерой, желающие лицезреть и снимать любовные утехи двух, трех или даже больше девушек…

Самые низменные страсти, самые отвратительные пороки, животные инстинкты, похоть, жестокость — все это источило мраморные ступеньки, ведущие к заведению. И девицы ничему не удивлялись — они были привыкшими ко всему, эти жалкие инструменты для принятия городских отходов, давно лишенные элементарных чувств и желаний, а потому лишь смотрящие на клиентов тупыми, уставшими глазами.

Таня хорошо помнила этот взгляд: именно так — тупо и жалко смотрели ее подруги с Молдаванки, каждый вечер выходя на улицу. Для Тани этот взгляд был страшней тюрьмы, страшней ножевой раны.

Именно поэтому она предпочла воровство и разбой такому вот погружению в вязкую бездну, болотную жижу людских пороков. Все эти девушки были беспомощными, жалкими жертвами большого города, собственной глупости, алчности, бесхарактерности, лени. Таня никогда не могла быть жертвой. Лучше уж — смерть.

Погруженная в такие печальные воспоминания, она не смущалась ни капли, а вот Володя, наоборот, чувствовал себя явно не в своей тарелке.

Итак, мадам Зоя объявила, что проведет их в залу, и распахнула широкую дверь. Внутри было темно. В воздухе стоял гнилой, застоявшийся запах сигаретного дыма, алкоголя, дешевых духов, пота и немытых человеческих тел. Слава богу, в заведении не подавали еду, только напитки, поэтому к запаху не примешивались ароматы дешевой кухни, которые всегда витали в воздухе дешевых забегаловок.

Мадам Зоя быстро прошла к окнам и распахнула ставни. Серый свет пасмурного утра осветил картину ночного разгрома. То, что ночью выглядело весело и ярко, в обнажающем свете утра становилось жалким и печальным.