Дичь для товарищей по охоте

«Бежал, бежал и остановился… — подумал он, отрезая очередной кусочек яблока. — Целый месяц отдыха… Не привычное это дело… Какая красивая перламутровая рукоятка… — остановился взглядом на ножике. — Как же славно, — продолжил он убеждать себя, — никуда не надо спешить, ничего не надо решать, не о чем волноваться… Впереди целый месяц тихой размеренной жизни… Репетиция старости, — усмехнулся он, положил аккуратно обрезанный остаток яблока на тарелку и прилег. — Хорошо…Тепло… Птицы поют… Как там Горький с Машей? — вдруг подумал он. — Да какая разница? У них своя жизнь, а у меня — своя».

Он поправил подушку под головой и прикрыл глаза…

— Савва Ты здесь? — услышал он голос Зинаида Григорьевна, которая появилась на балконе в длинном белом платье с вышитыми на нем белыми же цветами.

«Красиво…», — отметил он, открыв глаза.

— А я думаю, куда ты исчез? — Зинаида наклонилась и поцеловала мужа. — Ой, никак разбудила я тебя?

— Присядь, Зина. Вон, яблок поешь. Хорошие, кислые, крепкие. Редкость в это время года.

— Люблю мягкие и сладкие, — сказала она и отошла к краю балкона. — Савва Взгляни-ка! Кажется мне, этого молодого человека я видела вчера, и сегодня днем он за нами шел, когда мы гуляли. А сейчас, смотри, под балконом ходит — туда, сюда.

— Может, ждет кого-то. Постоялец какой — нибудь. Чего ты переполошилась? — нехотя пробормотал Морозов.

— Да нет же, Савва, какой же это постоялец? Слишком небрежно для этого выглядит. И потом, уже несколько раз останавливался и демонстративно на наш балкон смотрел.

— Зина, когда за кем-то наблюдают, в силу служебных причин, то, напротив, скрывают это. Если он делает так, как ты говоришь, значит — не тот, за кого ты его силишься принять.

— К нему второй теперь подошел Шепчутся… и вот, пожалуйста, — на наш балкон показывают Мне что-то не по себе, Савва — повернулась она к мужу. Но тот ничего не ответил. Лежал с закрытыми глазами. Зинаида вернулась в комнату за вязаньем, а затем расположилась в кресле рядом с Саввой. Так ей было спокойнее…

…Солнце клонилось к закату. В воздухе появилась прохлада. Савва проснулся, но не открывал глаз. Прислушивался к себе. Тяжесть, давившая на него в последнее время и комом стоявшая в горле, исчезла. Неужели прошло?

Открыв глаза, он сел на диване и потянулся.

— Зина Что-то я разоспался. А пойдем-ка, побродим.

— Побродим? — она оторвалась от вязания.

— Ну, да. А что здесь еще делать? Спать, есть и бродить. Погуляем, потом в ресторан зайдем, поужинаем. Я уже присмотрел здесь ресторан с отменным меню. Ну, так что, пойдем? — поднялся он с дивана.

Зинаида Григорьевна, оживившись, отложила вязание.

— Я сейчас переоденусь и выйду. А ты иди и закажи пока цветов в номер. Хочу цветов. [41]

— Зина, — Морозов раскинул руки, потягиваясь, — посмотри вокруг, здесь кругом цветы!

— Это — на улице. А я — здесь хочу! — капризным тоном сказала она и заулыбалась.

«Как в молодости», — отметил Савва.

— Конечно, если хочешь, я прикажу, чтобы принесли.

— А ты переодеваться не будешь? — спросила Зинаида, поднимаясь с кресла.

Савва нехотя оглядел чуть смявшиеся светлые брюки.

— Не буду. Так пойду. Считаю приличным. Жду тебя внизу.

Спускаясь в парк по лестнице, покрытой зеленой ковровой дорожкой, по бокам которой в китайских вазах стояли цветы, Савва приостановился, вспомнив о просьбе жены, но решил сделать заказ по возвращении с прогулки. По дорожке, посыпанной мелким светлым гравием, похрустывающим при каждом шаге, он подошел к фонтанчику с минеральной водой и сделал несколько глотков.

— Здра-авствуйте, Са-авва Тимофеевич Вот так встреча — услышал он за спиной. Обернулся не сразу, потому что узнал голос.

«Этот Красин, как Мефистофель, появляется всегда, словно из-под земли», — раздраженно подумал Савва и, промокнув рот тыльной стороной ладони, повернулся.

Красин, в элегантном летнем костюме цвета слоновой кости, радостно улыбаясь, приподнял шляпу.

— Чем обязан? — сухо спросил Морозов, не протягивая руки.

Красин сделал вид, что не замечает неприветливости.

— Да вот, Савва Тимофеевич, почти что прямо из Лондона, со съезда РСДРП.

— Понятное дело, где ж вам еще свои съезды проводить. В России несподручно, — буркнул Савва и двинулся по дорожке. Красин последовал за ним.

— Поздравьте, Савва Тимофеевич, по предложению Ленина я избран членом ЦК, и утвержден, — сделал он многозначительную паузу, — ответственным техником, финансистом и транспортером.

— Поздравляю, господин «ответственный техник и транспортер», — хмыкнул Морозов. — Раньше, вроде, инженером числились. Хотя, наверное, сегодня при общении с моей персоной вы, прежде всего, «ответственный финансист»? Так?

— Так, Савва Тимофеевич, — почти смущенно улыбнулся Красин. — Так… И в связи с создавшейся ситуацией…

— Денег не дам! — решительно прервал его Морозов. — Уже говорил вашему человеку, повторю еще и вам — не дам! Разошлись наши дороги, любезнейший господин «финансист». Хватит, пожалуй.