Did that hurt?

— А ты старше. Игнорируй его, чёрт возьми, Кенни! Вместо того, чтобы дать мне отдохнуть, ты заставляешь меня нервничать.

— Прости. Я понимаю, что ты болеешь, я не хотел…

— Извинись перед Купером и слушайся Криса. У него явно есть опыт, как терпеть несносного младшего брата, у него их два. Солнышко, помоги мне вернуться в комнату. А с тобой еще папа поговорит, Кенни, — Крис кивает, помогая мне подняться с невысокого стула, и снова крепко хватает за локоть и талию, игнорируя мои попытки убрать хоть одну его руку.

Я чуть не упала недавно, когда поднималась, и Кенни каким-то чудом схватил меня, когда я уже зацепилась за перила. Теперь мальчишки упорно игнорируют тот факт, что это просто сломался каблук, а не моё состояние, и постоянно пытаются быть рядом.

Крис давно понял, что скоро нас станет больше, он взрослый мальчик. Кенни думает, что я болею. А Купер ничего не замечает, похоже. Потому что иначе были бы вопросы, много вопросов, это же Купер, но их нет. Мы ждали, когда узнаем пол, чтобы рассказать мальчикам. Так что сегодня вечером, вместо сказки на ночь, их ожидает куда более интересная, но менее увлекательная история.

— Мам?

— Что, дорогой? — Крис замирает посреди коридора второго этажа, нерешительно переминаясь, и я затягиваю его в свои объятия. Я очень хорошо знаю этот взгляд. — Солнышко, ты не менее любим, чем эти два негодника. Просто ты старше, я вижу тебя совсем взрослым, поэтому возлагаю большие надежды. Ты же мой маленький котёнок, как я могу любить тебя меньше? Помнишь, я вам всем рассказывала про пальчики? Это у нас папа, — загибаю средний палец. — Это ты, — безымянный. — Кенни, — указательный. — И Купер, мизинчик. И нет никакой разницы, на какой пальчик мне будут давить, мне будет одинаково больно. Понимаешь? — нажимаю ногтем на два пальчика на руке сына, и он кивает. — Я очень люблю тебя, Кристиан. Вы моё всё, детка.

— Я тоже люблю тебя, — сын чмокает меня в щеку и уходит в свою комнату, захлопнув за собой. Мой красивый, переменчивый мальчик.

— Не знаю, как эти двое, но старший сын у нас замечательный.

— А эти еще маленькие. Не стойте в коридоре с мокрой головой, продует.

— Слушаюсь, мэм! — шутливо отдав мне честь, Кристиан уносит хихикающего Купера в его комнату, и я улыбаюсь, провожая их взглядом.

Чёрт. Надо пожалеть Кенни, как закончит с посудой. Не могу я их делить. Не могу долго злиться. Всех четверых люблю одинаково: чуть больше, чем себя...

Я плохая, но очень любящая мать.

Мои котята.