Диего Марадона. Автобиография

Я всегда буду помнить этот момент. Это ощущение никогда не меняется: если бы я мог, я бы кинулся в толпу с флагом и побежал бы праздновать победу.

Если когда-нибудь я займусь политикой, то это будет перонизм, я люблю его. Мне известно, чего я хочу и чего нет: например, я не согласен с Маурисио Макри, новым президентом; я не говорю ничего о том, что он делал в «Бока», потому что там все было хорошо, но страна – это не клуб. Аргентинцы ошиблись, но мы были так закалены, что мы могли допустить ошибку на выборах и продолжить бороться. Нас ударили так сильно, что мы не знаем, куда деваться. И пока будет править Макри, я не вернусь жить в свою страну. Потому я и говорю: бороться и атаковать. Я не опускаю руки, потому что мне важна моя страна. В 2010 году я был изгнанником в спорте, теперь же я политический изгнанник. Но повторю, что я буду бороться. Сейчас так же, как и тридцать лет назад.

И надо заметить, что 30 лет назад Альфонсин был в полном порядке после всего, что он натворил с нами. Он даже не хотел появляться и остался на втором плане. Говорят, я не пожал ему руку, но это не так. Перед тем как выйти на балкон, когда Альфонсин поздоровался с нами в одной из комнат, он обнял меня, и я ему это позволил. Тем не менее кубок я оставил себе. Но я принял его объятия, потому что они показались мне искренними. Объятия благодарного человека. Альфонсин знал лучше всех, как мы обрадовали народ. А если народ доволен, то и я доволен. Праздник был не Альфонсина и не наш: это был праздник тех, кто заполнил площадь, испытывая счастье, подаренное нами. Я думал обо всех этих людях и о своей семье. Больше ни о чем.

Я всегда буду помнить этот момент. Это ощущение никогда не меняется: если бы я мог, я бы кинулся в толпу с флагом и побежал бы праздновать победу. Но я пошел домой в Вилья Девото, в тот дом, где жили и где умерли мои дорогие старики. Перед дверью народу толпилось больше, чем на площади. И эти люди оставались там несколько дней и ночей. Я не мог поверить. Один раз я впустил в дом двух мальчишек, поскольку мне стало их очень жаль, но всех я впустить не мог: они бы разрушили весь дом. Тем не менее эти двое символизировали для меня народ, и вместе с ними как будто бы зашли все.

Я уже пытался описать владевшие мною чувства: счастье, но в то же время и грусть. Потому что все мне стало казаться преувеличенным. И я сказал: я выиграл только чемпионат, только чемпионат.

Сейчас, когда прошло 30 лет с тех пор, как мы побеждали на чемпионате мира, я стал понимать, что эта победа означала для аргентинцев.

Х. Следующий чемпион

Футболка Аргентины набита у меня на коже с номером 10 на спине и повязкой капитана на левом плече. Невидимость этой татуировки не означает, что я ее не чувствую. И мне очень печально осознавать, что за 30 лет мы не смогли победить еще раз. Мне грустно на душе. Я был бы счастлив, если бы сборная завоевала еще один Кубок, со мной или без меня.

Как я могу радоваться тому, что я не смог сделать еще один круг почета в этой футболке?

Кто такое мог подумать?

Кто-то написал перед чемпионатом мира 2010 года в Южно-Африканской Республике, будто я не хотел, чтобы сборная выиграла, чтобы Месси поднял кубок и обошел меня… Какая сволочь это написала! Если бы мы выиграли чемпионат в Южной Африке, у меня была бы еще одна награда в качестве тренера! То есть, чтобы Месси смог обойти меня, он должен был бы стать тренером, попасть в сборную, тренировать ее к чемпионату мира и быть чемпионом. Смотрите, как я мог не хотеть быть чемпионом в 2010-м. Тому, кто это написал, я скажу, что он никогда не сможет понять, каково это – защищать форму своей страны. И он никогда не будет бежать по полю или сидеть на скамейке, отдаваясь всем сердцем игре.

Талант не исчезает

Чтобы вы понимали: к 2016 году я хотел иметь семь звезд на гербе, но нет, черт возьми, у нас только две. И для меня это удар в сердце.

Да, можно понять, почему у нас их нет, все можно объяснить, но боль от этого не угасает. Она остается. Я мог бы начать с того, что немцам стоит увидеть каплю крови и они убивают тебя, разрывают на части. И три раза, четыре раза за эти последние 30 лет они вставали у нас на пути и не давали нам поднять этот кубок, который я держал последний раз так давно. Если я перескачу из 1986 года в 2014‑й, я могу сказать, что тот состав сборной был самым сильным, что она находилась в наилучшей форме к моменту финала, что она росла с каждой игрой и немцы могли немного напугать нас в финале, но мы чувствовали себя непобедимыми.