Диета для трех поросят

– Уже лучше! – обрадовалась я. – Нужная нам девчонка была очень тихой, скрытной, и она сильно обижена Олегом. Только такая способна ждать десятилетия, мечтая отомстить. Кстати, вероятно, она уехала за границу и не имела возможности осуществить задуманное ранее.

– Роза Фельдман! – вдруг заорала Ирина. – Олег переспал с ней один раз, а Розка стала приходить к нам каждый день. Она нравилась нашему папе – воспитанная девочка из хорошей семьи. Роза ухитрилась подружиться с братом, он ей доверял. А потом Фельдманы уехали в Израиль, и Роза оставила Олегу письмо – ужасное, с угрозами. Дескать, он ее унизил и заплатит за все. У меня сохранилось и послание, и фото Розки! Кстати, хочешь чаю? Нет, ты настоящий гений!

– С удовольствием выпью, но только кофе, – улыбнулась я.

– Через пять минут получишь замечательный каппучино, – пообещала Ира и ушла.

Глава 31

Я откинулась на спинку дивана. Да, мне не досталось особой красоты, лицом и фигурой я не отличаюсь от большинства женщин, зато обладаю умением замечать пылинку на дороге и сумела докопаться до истины. Вот уж увлекательное занятие! Может, пойти поучиться на следователя? Хотя… Кто же примет в вуз женщину не первой молодости? Да и есть у меня уже одно высшее образование. Правда, училка из госпожи Сергеевой никакая!

– Не пей, – внезапно сказал скрипучий голос.

– Кто здесь? – подпрыгнула я.

– Не трогай кофе! – прозвучало в ответ.

Я повернулась на звук. Понимаю, вы мне сейчас не поверите, но он шел из моей сумки.

– Что такое? – испугалась я.

– Не прикасайся к напитку, – вещал ридикюль. – Вот дура, забыла дома мобильный. Жопа с ушами! Не дотрагивайся до каппучино, откажись.

Я схватила сумку и раскрыла ее. Ну надо же! Действительно, сотового нет.

– Чего глазами хлопаешь? – прокряхтела сумка.

Я отбросила торбу в дальний угол дивана, та незамедлительно заругалась:

– Блин, кретинка!

Я ощутила себя Алисой в стране чудес, не хватало только белого кролика. Боже, я схожу с ума!

– Что с тобой? – озабоченно спросила Ира, входя в комнату с подносом. – Побледнела до синевы.

– Душно, – выдавила я из себя и схватила чашку.

– Сейчас окно открою, – сказала Ира и пошла через комнату.

– Не пей, – чуть слышно пискнул ридикюль.

Я вздрогнула, опрокинула в себя одним махом каппучино и спросила:

– Слышишь?

– Что? – изумилась Ира, толкая раму стеклопакета.

– Кто-то говорит.

– На кухне радио работает, я его никогда не выключаю, – пояснила хозяйка.

Мне стало смешно. Все странности имеют реальное объяснение. В районе Бермудского треугольника аномальное магнитное поле, чудовище Несси – муляж, созданный шутниками, зеленые человечки не прилетают на Землю, они, равно как и розовые мыши, продукт воображения алкоголиков. А сумки не умеют говорить.

– Полегчало? – поинтересовалась Ира.

– Да, – кивнула я. – Наверное, у меня давление упало, даже голова слегка кружится.

– Сможешь пойти?

– Куда?

– За фотографиями и письмом Розы Фельдман.

– Они у тебя не здесь?

– Если все хранить в квартире, погибнешь под толщей мусора, – усмехнулась Ирина. – В нашем доме у каждого хозяина есть кладовка, вход в нее со двора. Ты как? Нормально себя чувствуешь?

Меньше всего мне хотелось выглядеть в глазах Иры больной. Ну согласитесь, это по меньшей мере странно: в первый визит к Ефремовой у меня случился гипертонический криз, и сердобольная хозяйка оставила меня на ночь, и теперь той же гостье снова нехорошо…

– Нормально, – пробормотала я.

– Тогда пошли, – кивнула Ира, и мы направились к двери.

У меня перед глазами затряслась серая сетка. Ира, присев на корточки, завязала шнурки ботинок, накинула куртку, взяла какой-то длинный предмет, упакованный в брезентовый чехол, и пояснила:

– Дверь в чулан плохо открывается, надо ее подцепить, тут у меня инструмент.

Мы вышли во двор.

– Сюда, – скомандовала Ира, – левее!

– Стой! – чуть слышно просвистела висящая на плече сумчонка. – Ни шагу вперед!

Мне стало совсем нехорошо. Голова кружилась, в глазах темнело.

– Сворачивай в арку, – велела Ирина, – иди вперед!

Я покорно почапала в указанном направлении, услышала какое-то шарканье. И тут вдруг мне вспомнилось: только что покинутая прихожая, хозяйка, шнурующая обувь… Я резко обернулась, попятилась и, уже опускаясь на асфальт, увидела несколько фигур, бегущих с разных сторон к Ефремовой.

Что может быть прекрасней, чем проснуться утром около одиннадцати часов и услышать, как в кухне Гри фальшиво напевает арию из оперы «Паяцы»? Я вскочила, накинула халат и ринулась на звук с воплем:

– Милый, ты приехал!