Диета против пистолета

Через некоторое время альбинос сказал что-то Розочке, она согласно кивнула. Мужчина направился в зал и там, задрав голову, стал изучать табло прибытия самолетов. Очевидно, ничего хорошего для себя он там не нашел, потому что пошел к справочной и стал допытываться о чем-то у дежурной. Надежда вскочила с места и почти бегом направилась туда же, но не успела, потому что белобрысый Розочкин кавалер отошел от окошка, махнув рукой, и вид у него при этом был очень мрачный. Надежда встретила его на полпути и хорошенько разглядела. Вид у него был очень обеспокоенный, можно даже сказать, нервный. И еще Надежда готова была поклясться, что ему плевать на Розочку Вигдорчик и что он притворяется увлеченным ею ради одного ему известного дела. Впрочем, кажется, Розочка тоже про это знала. Надежда тут же вспомнила Ленину характеристику Розочки как абсолютной посредственности и усомнилась в ее правоте. Этот альбинос самонадеян, как все мужчины, думает, что если женщина некрасива, то обязательно должна пасть к его ногам.

– Ну что, Вадик? – спросила Роза низким скрипучим голосом.

Именно таким голосом должен был разговаривать человек из железа. Впрочем, насколько помнила Надежда, Железный Дровосек был по книжке милейшим созданием, жалел даже убитых комаров и не позволял кошкам ловить мышей – очень за них переживал. Так что, скорее, Розочкин голос напоминал звук какого-то скрипучего насекомого.

– Слыхала? – жарко зашептала Надежда. – Она назвала его Вадиком! Так я знаю, кто он такой, это сын Люськиной первой жены Александры от первого брака! Того тоже зовут Вадим. И по возрасту он подходит!

– Может быть, совпадение… – Алка спорила просто из духа противоречия.

– Какие тут могут быть совпадения! – Надежда даже руками замахала. – Сама посуди: все дело крутится вокруг прииска Моховое, так? И было у него трое владельцев, так? Александра умерла, Прохор Медведев погиб, и эти двое теперь хотят что-то получить в наследство.

– Так, выходит, они и Люську убили? – ахнула Алка.

– А вот это мы еще посмотрим, – спокойно сказала Надежда. – Если бы они Люську убили, они бы тут, в нашем городе, не торчали. Они бы в Моховое улетели, на месте все делить.

– Да что делить-то? – спросила Алка. – Говорил же нам тот швейцар, который начальником там каким-то работал, что искали золото в Моховом, но ни черта не нашли!

– Так или иначе, эту парочку я из поля зрения не выпущу! – твердо пообещала Надежда. – Очень они подозрительны.

За столиком у Розочки и ее белобрысого компаньона воцарилась напряженная тишина. Альбинос так расстроился из-за плохих вестей, что сообщили ему в справочной, что даже перестал ухаживать за Розочкой. Надо сказать, она восприняла этот факт совершенно спокойно. Вадим нервничал, он суетливо двигал по столу чашки, раскрошил, не замечая, сухое пирожное. Алка тоже беспокойно вертела головой: ее деятельная натура протестовала против длительного ожидания. Вдруг Надежда схватила подругу за руку и прошептала страшным шепотом:

– Алка, ты узнаешь эти ботинки?

Алка вздрогнула и оглянулась. Мимо их столика проходили двое мужчин очень подозрительного вида – бритоголовые, широкоплечие, с угрюмыми настороженными лицами. В общем, типичные бандюганы среднего звена.

– Какие ботинки? Надя, что с тобой? – Алка недоуменно покосилась на подругу.

– Тише! – зашипела та и показала глазами на ноги одного из громил. – Это же те самые ноги, которые подходили к собачьей будке, где мы с тобой прятались!

Алка опустила глаза. Громила, на которого показала Надежда, был обут в тяжелые шнурованные ботинки.

– Надя, да такая обувь сейчас у каждого второго братка!

– Не скажи, – настаивала на своем Надежда. – Это именно те ботинки! И походка в точности такая!

Увидев, что подруга всем своим видом выражает сомнение, Надежда добавила:

– Ты сейчас просто смотришь на него с другой точки зрения… тогда, в будке, ты была в какой позе?

– Что же ты хочешь – чтобы я, уважаемый человек, педагог с большим стажем, кандидат на звание учитель года, встала посреди кафе на четвереньки?

Надежда вместо ответа только пожала плечами.

Алка возмущенно фыркнула, после чего неожиданно уронила на пол тюбик вызывающе яркой губной помады, который перед тем машинально вертела в руках, выразительно взглянула на подругу и полезла под стол. Там она долго возилась, пыхтя как паровоз и чем-то гремя. В какой-то момент стол определенно пополз в сторону, и Надежде пришлось его придержать за край. Посетители кафе начали удивленно оборачиваться.

Наконец Алка выбралась из-под стола, красная как рак, победно подняла зажатый в руке тюбик и воскликнула на все кафе:

– Вот, нашла! Это моя любимая помада, очень жалко было бы ее потерять! Мне ее Петюнчик привез из Амстердама!

Надежда хотела саркастически заметить, что потеря этой убийственно яркой помады пошла бы только на пользу Алкиной внешности и что такая косметика уместна только в Амстердаме, причем не где-нибудь, а в знаменитом квартале красных фонарей, но подруга наклонилась к ней и прошептала так, чтобы не расслышал никто посторонний: