Я вставила ключ в замочную скважину, повернула и открыла дверь в квартиру. Гостиная, кухня, стол – все было именно таким, каким я оставила их когда-то. При виде старого дома я невольно вздрогнула, как будто кто-то дернул гитарную струну памяти и звук отрезонировал по всему моему корпусу. Я щелкнула выключателем и вздохнула с облегчением, узнав, что электричество пока не отключили. Моя кофейная кружка, наполовину полная, с напитком, затянувшимся белой пленкой плесени, все еще стояла на столе. Все в квартире было покрыто пылью, словно знак прошедшего времени, напоминание о жизни, которую я оставила позади.
Из еды в холодильнике практически ничего не было. В шкафчике – полупустая упаковка крекеров да пара банок консервированного супа, в морозилке – аккуратно завернутые в фольгу обеды по рецептам «Худого дозора» (две и три звездочки соответственно). Я вспомнила усталость, нескончаемое чувство голода, когти, терзающие мой пустой желудок изнутри, вялость и иногда даже оцепенение – все те дни, когда я не жила, а лишь поддерживала жизнь этими замороженными обедами. Я двигалась маленькими шажками, если двигалась вперед вообще.
В спальне я вытащила из шкафа и комода всю одежду Алисии – платья, которые не подходили мне сейчас и не подойдут уже никогда. Позвонила Сане и спросила, не нужна ли ей будет женская одежда для клиники, когда та откроется. Сами девочки такое вряд ли бы стали носить, объяснила я, но одежда могла понадобиться для собеседований и для заседаний суда. Сана была в восторге от идеи, поэтому я сложила одежду в два черных чемодана, которые хранила под кроватью, и вызвала курьера, чтобы он их забрал и доставил в «Дом Каллиопы».
Моя старая повседневная бесформенная черная одежда, которая, в отличие от одежды Алисии, была беспорядочно забита в комод или валялась на полу, тут же отправилась в мусорное ведро. В течение следующих нескольких дней я спала и просыпалась в старой кровати и продолжала разбираться со всеми пожитками – «артефакты» моей прежней жизни в Нью-Йорке. Литература «Худого дозора», брошюрки и программы, выпуски
Когда я уставала собирать вещи, то выходила прогуляться, а заодно и зайти в банк, чтобы снять немного наличных. Я подумывала о том, чтобы заглянуть в кофейню, но Кармен все еще была в декрете, а без нее мне там нечего было делать.
Приехали грузчики, чтобы забрать мебель и отвезти ее в хранилище в Квинсе, где она и останется, пока я не решу уехать из «Дома Каллиопы». После этого квартира опустела, за исключением комнаты, где лежали вещи Джереми. Я позвонила ему в Каир и сказала, что съезжаю с квартиры на Свон-стрит, предложила оплачивать аренду и дальше, пока он не найдет нового жильца, но Джереми сказал мне не беспокоиться. Ответил, что раз я выезжаю, то он, скорее всего, продаст квартиру. Должно быть, он продал бы ее уже давно, если бы я не жила там, и я была благодарна ему за то, что он столько времени позволял мне жить в таком замечательном месте, которое я бы никогда не могла позволить себе сама. Квартира в особняке из бурого песчаника хоть немного скрашивала все неудачи моей прежней жизни. Когда я уходила, я осмотрела квартиру в последний раз. Теперь она казалась такой маленькой. Но все выглядит меньше, когда вы оставляете это без сожаления.
Следующим утром я проснулась в розоватом, почти масляном свете в спальне «Дома Каллиопы» и поняла, что это был не просто еще один день. Это было десятое октября, день, на который изначально была запланирована моя операция по снижению веса. Нежась в кровати, я невольно погладила голый живот – гладкий, несмотря на все растяжки. И я была благодарна за то, чего там не было – шрамов и швов. Желудок был на своем месте среди других органов, целый и невредимый, не разрезанный и не сшитый. Я знала, что должна благодарить Литу за то, что это она привела меня к Верене и остальным, за то, что это чудесное утро я провела в постели, а не под слепящим светом и лицами в масках в операционной.
Деньги, которые я потихоньку снимала с банковского счета для Литы, лежали аккуратной стопочкой в нижнем ящике комода. Но ей понадобится больше для побега, гораздо больше. Я знала, что Джулия скоро свяжется со мной: она может позвонить в любую минуту или прислать полное тревоги электронное письмо. А пока этот момент не наступил, я гнала от себя прочь все мысли. Сегодня я не хотела думать. Сегодня я хотела праздновать, ведь я проделала такой долгий путь.